Пишу заявление – ставлю точку в конце,
Пишу объяснительную, венчая ее вопросом,
Стараюсь не шибко ругаться при грустном отце,
Курю, извлекая мелодии трубами носа.
Пишу неразборчиво, подпись – китайский значок,
Подделать под силу бандиту из детского сада.
Работа, работа, работа, работа… крючок.
«О росте карьерном мечтают принцессы» баллада.
Внутри меня стержень, кувалдой ударили – блин,
Свернуть его трубочкой, маслом да мёдом помазать,
На завтрак красиво подать: дескать, жри, господин,
Стирай мою молодость раковым метастазом,
Продай мою душу на адовой бирже труда,
Наличкой бери, чтоб никто не заметил аферу.
Будильник кричит в сотый раз, что пора вставать,
По всем новостям твердят: обещали среду,
А вышел опять понедельник. Мешком валюсь,
Картофельной грудой обмякну на спинке стула.
Сегодня бумажкой белой я заявлю,
Что эта тюрьма для меня свою жизнь прекратила.
А после последуют новые годы тюрьмы,
С другим интерьером, начальством, иным режимом
Где снова и снова на завтрак будут блины
Под медом и маслом сегодняшнего розлива.
А принтер печатает тот же и тот же текст,
Лишь буквы становятся блёклыми постепенно,
Однажды исчезнут совсем- и наступит смерть.
Ах, как бы до этого мне совершить перемены,
От грубого "надо" к "конечно, желаю" побег.