— Какие новости, старпом? Ты вроде не в себе.
— Дыра в борту размером с дом. Замёрзнем мы в воде. Какой-то айсберг нас пробил, и мы пойдём на дно.
— А я тебе и говорил, причём уже давно, что в этих северных морях, в отличие от луж, всё время есть рояль в кустах — не айсберг, так коклюш.
— Мы тонем, кэп. Тебе всё пох, а семь моих детей?! Конечно, как отец я плох, но не в такой же сте!
— В такой, в такой — спроси жену.
— Да как же я спрошу, когда и эту вот луну, и эту анашу мы видим, кэп, в последний раз?!
— Я просто пошутил.
— Вон Верещагина баркас плывёт что было сил! Он нас спасёт?
— Меня — легко, а ты пойдёшь в расход. Давай глушить «Вдову Клико»?
— А разве Новый год?! Мы тонем, тонем, кэп, пойми!
— И что теперь, не пить? Когда б ты видел мои сны, то не хотел бы жить. Причём заметь: я не хочу, а буду... Вечный жид.
— Какой ты жид, я промолчу...
«Вдова Клико» шипит... Дзинь-дзинь!
— Скажи моей жене, что я её люблю, чтоб не скучала обо мне, что встретимся в раю. Ты не забудешь передать?
— Смотри, герой-отец: баркас взорвался, твою мать! Теперь и мне — пи**ец.
— Ну, значит, вместе помянут отважных моряков...
До дна — четырнадцать минут. И несколько глотков.
Но тут примчался вертолёт,
а с ним — могучий дрозд!
И спасся весь морской народ!
А вывод очень прост:
что если виснешь над доской,
а ход е2 — е2,
то ты парнишка непростой,
тактично говоря,
и зря вообще над ней висишь,
уж лучше не висеть,
а если видел ты Париж,
то сразу умереть.
А если как-то опоздал —
подумаешь, Париж!
Зато ты голубя видал —
грозу покатых крыш.
«А голубь хоть не пострадал?» —
спросил Мальчиш-плохиш.
А я плечами лишь пожал,
пожал плечами лишь.
И солнце шпарит мне в окно.
Для рифмы: ну и шо?!
А то, что всё всегда должно
кончаться хорошо.