На нашей станции в 70-е годы главным бухгалтером работала Майя Анисимовна Кристи, симпатичная 50-летняя женщина, отличный профессионал и просто хороший человек. Майя Анисимовна была одинокой женщиной старой закалки, немногословная, курящая, но интеллигентная и честная. Где-то в 1976 году она вызвала к себе сына Мишу с семьёй. Жила Кристи в том же подъезде, что и наши друзья Шматковы, поэтому в первый же день, после приезда сына, привела его с красавицей невесткой в гости к Шматковым, как раз тогда когда и я с молодой женой был там. "Знакомьтесь, - сказала Майя Анисимовна, - мой сын Миша, его жена Света и внучка Сашенька".
Миша с женой произвели на нас очень приятное впечатление. Весёлые, остроумные, раскованные, общительные и умные ребята. Они сразу внесли в нашу компанию свежий городской дух современной молодёжи, чего нам так не хватало на севере. К тому же Миша был спортивный парень с красивой фигурой – кандидат в мастера спорта по гимнастике. Майя Анисимовна, как могла, строила карьеру сына - устроила его мастером участка, заставила вступить в партию. Но, к сожалению, при всех своих достоинствах Миша имел три крупных недостатка: во-первых, был несерьёзным парнем. Мог и в загул уйти и работу прогулять, и дело порученное завалить. По этой причине он быстро скатился с должности мастера ремонтного участка, до машиниста турбин. Во-вторых, любил выпить. В третьих не был верным мужем, любил погулять налево. Всё это, довольно скоро привело не только к разрушению карьеры, но и к развалу семьи. Но речь, всё таки, о том случае, который произошёл когда Миша ещё был женат и благополучно работал мастером.
Иногда мы с Мишей брали наших жён и ходили с ними за грибами или на рыбалку. У меня был свой рыбацкий балок в лагуне, где стояла большая лодка. На ней мы и переплавлялись на другую сторону лагуны и шли на грибные и рыбные места. В один из летних дней, наши две семьи, взяв ружья и снасти, переправившись на лодке через лагуну Лахтина, пошли на Поть-Поть - чукотское название прекрасного местечка в устье небольшой речки Илынейвеем, в семи километрах выше местного пионерлагеря "Бригантина", где стоял охотничий балок, в изобилии водился хариус и любили плавать стаями утки и гуси. Хариус прекрасно ловился на "волосянку". Это самодельная "мушка", представляющая из себя пучок волос прикрученных ниткой к рыболовному крючку.
Причём волосы на крючок с головы не шли, они быстро намокали и крючок тонул. А шли только из "причинного" места, как мужчин, так и женщин. Такие волосы не намокали и заброшенный крючок оставался на плаву. Когда его тянешь по воде, создаётся впечатление, что это насекомое пересекает водную гладь. Хищник хариус тут же атакует "жертву" и сам, тут же, ею становится.
Прибыв на место, мы немедленно приступили к рыбалке, чтобы сварить свежей ухи. У нас было заготовлено пара десятков "мушек", но их надолго не хватило - крупный, голодный хариус нещадно рвал леску, заглатывая "мушку" и девчонки буквально визжали от восторга, вытаскивая очередную красивую серебристую рыбину.
Через каких-то полчаса у нас уже закончились "мушки", а сильный азарт только-только завёл нас. Встал вопрос – как рыбачить дальше? Запас крючков и лески был большой, а вот готовые "мушки", закончились и, чтобы пополнить их запас, надо было всего ничего, настричь кучерявых волос и сделать новые. Вся проблема была в том, что ножниц у нас не было и нож был туповат. Поэтому мы с Мишей по очереди, кривясь и скрипя зубами "напилили" сколько смогли волос с этого самого места и сделали новый запас "мушек", которых хватило до вечера. Встав с рассветом и взяв ружья, мы с Мишей подкрались к огромной стае уток, которые плавали прямо возле балка и дуплетом уложили четырех, обеспечив себе шулёмку на завтрак. Шулёмка - это такой охотничий суп, который готовится из свежедобытой дичи исключительно на костре в походных условиях. После завтрака мы с Мишей решили пройтись по окрестным сопкам, пострелять зайца, а девочки сказали, что будут продолжать ловить хариуса, больно уж им такая рыбалка понравилась. "Мальчики, - сказали они, - Сделайте нам ещё штук 20 мушек, а то вчера они все закончились." Мы с Мишей переглянулись: "Да мы бы с радостью, девочки, но у нас уже "там" всё лысое, что смогли вчера отдали на общее дело. Так что, используйте свои запасы, они у вас не хуже, а мы, так и быть, привяжем вашу шёрстку к крючкам" и с ехидной ухмылкой вручили им наш тупой ножичек. С унылыми и печальными лицами девочки поплелись в балок, откуда вскоре раздались душераздирающие крики, перемежающиеся с заливистым смехом. Как мы догадались, первая резала свои волосы с лобка и кричала от боли, вторая, угорала над этой картиной. Потом тональность криков и смеха сменилась, очевидно девушки поменялись ролями, догадались мы с Мишей. Через 20 минут из балка показались измученные девушки со страдальческими лицами и гордо протянули нам большой пучок кучерявых волос: "Нате, изверги, делайте "мушки". "Да ладно, - подколол Миша, не расстраивайтесь вы так, сейчас модно ходить с лысой "киской" и тут же получил удочкой по башке от возмущённой жены.
Вернувшись с охоты, мы увидели очень довольных девочек, которые гордо показали нам штук 30 очень крупных, как на подбор рыбин, красиво разложенных на берегу. "Глянь, Миша, - воскликнул я, - Да тут сплошь одни самцы, видно на запах шли, развратники речные!" Теперь уже я получил удочкой по голове от своей супруги.
Больше мы с Кристи в тундру не ходили, но ту "интимную" рыбалку запомнили на всю жизнь!