Робин повертел клочок пергамента в руках.
– Откуда у тебя это?
– Билли передала. Сибилла, – уточнил Джон. – Я… ну, я заехал в Лакстон глянуть, как она там, все равно же по пути. И я же все равно намного раньше вернулся, чем ты рассчитал, – смутился верзила. – А она мне прямо с порога этот обрывок дала.
– А у нее откуда?
– Так она в город пряжу отправляет на рынок. Сама за прилавком не стоит – с торговцами договаривается и с мальчишкой-подмастерьем им эту пряжу посылает.
– И что?
– Вот мальчишка-то ей этот клочок и привез. Мол, просили передать родне того парня, которого ты прямо с виселицы вытащил. Но похоже, это тебе, а не ей.
– Ага, мне, – Робин снова взглянул на пергамент.
На клочке кто-то неумело накарябал углем маленькую птичку и двух зверьков. Зверьки были закрашены чем-то красно-рыжим, похожим на глину. На груди птички тоже горело красно-рыжее пятно.
– Ты понимаешь, что это? – спросил Джон.
– Что тут непонятного? Малиновка* и два рыжих кота.
– И что это значит?
– Что я зачем-то понадобился Дженни из «Восьми лап». Похоже на то.
– Тебе сейчас только в Ноттингем соваться, – нахмурился Джон. – Поеду-ка с тобой на всякий случай.
– Ага. Ты ж у нас самый неприметный, всего-то семи с лишним футов роста.
– А ты думаешь, въедешь в город на своем чубаром, и никто не заметит? – вмешался Уилл Скарлет.
– Я бы взял другую лошадь, – кивнул Робин. – Но кто знает, зачем меня ищет Дженни. Мало ли, вдруг ей помощь нужна. Чубарый все-таки самый быстрый и самый выносливый. Ничего, я осторожно.
– Ну да. Вдруг ей нужна помощь. Ты ж уже два-три дня никого не спасал, – Скарлет хмыкнул, но, зная, что спорить с другом бесполезно, продолжать не стал.
– Да ладно, я увертливый, и как раз сейчас меня в Ноттингеме не станут выискивать, – рассмеялся главарь разбойников.
– Вот уж точно. Такого нахальства ни шериф, ни Гисборн явно не ждут. Ладно, разве тебя переупрямишь?
Робин снова рассмеялся.
– Я постараюсь побыстрее, – бросил он, поднимаясь с бревна.
– К отцу Туку зайди, он хотел твоим порезом заняться.
– Дрыхнет, не буду из-за такой ерунды будить, – отмахнулся Робин. – Вернусь – зайду.
Через пару часов он уже подъезжал к городским стенам. Несмотря на наступающий вечер, темнеть еще не начало, дни в июне были длинными.
– А ну-ка сделай вид, что ты незаметная серая лошадка, – хмыкнул разбойник, потрепав яркую белую гриву. – Посмотрим, узнают нас или нет.
Он направил чубарого к воротам и приготовился в любой миг развернуть коня. Если сейчас у въезда стражники узнают лошадь – почти наверняка пропустят всадника в город, а потом захлопнут ворота за его спиной. Но ворота Ноттингема не захлопнуть в один миг, у него будет несколько мгновений, чтобы выбраться. Чубарый – легкий и быстроногий, он успеет умчаться, пока эти олухи будут соображать и взводить арбалеты.
Робин еще раз потрепал гриву коня и, стараясь держаться как можно спокойнее, проехал через ворота. Мысль накинуть капюшон он отмел почти сразу – капюшон под жалящим июньским солнцем только привлечет лишнее внимание. В конце концов, в Англии не единственный белый крапчатый конь и не единственный белокурый всадник. Через проход и чуть дальше он ехал, каждый миг ожидая оклика, крика или сразу стрелы вслед, но никто не обратил на него внимания и не остановил. Сразу после ворот он повернул в один из узких проулков, чтобы скорее скрыться с глаз стражников, и окольными улочками направился к «Восьми лапам».
У самого входа в таверну он спешился. Оставлять слишком броскую и заметную лошадь у всех на виду на коновязи не хотелось, – и так-то большая удача, что его никто не узнал при въезде в город. Дженни держала не только таверну, но и пару больших комнат для ночлега, поэтому при «Восьми лапах» была своя конюшня, – туда разбойник и направился. Как там зовут мальчишку, которого Дженни взяла помогать по хозяйству и заниматься лошадьми постояльцев?
– Эй, есть тут кто-нибудь? – спросил разбойник, войдя в конюшню.
Чубарый, которого он вел под уздцы, вдруг оживился и радостно зафыркал, словно окликая кого-то. Из глубины конюшни донеслось ответное веселое фырканье, и Робин увидел, как из дальнего денника высунулась темно-рыжая морда с почти черной звездочкой на лбу и черными ушами. Его конь замотал головой, приветствуя каурого Ясмины.
Ну конечно, как это он раньше не догадался! Вот зачем его позвала Дженни. Значит, Ясмина после их размолвки поехала в Ноттингем, там решила позавтракать в «Восьми лапах» и, наверное, разоткровенничалась с хозяйкой. А добрая Дженни, конечно, тут же решила всех помирить – и стала его искать.
– Ты лошадь, что ли, хочешь оставить? – окликнул его вошедший в конюшню мальчишка.
– Совсем ненадолго, не расседлывай даже.
– Хорошо, – кивнул паренек.
Разбойник направился к таверне. Значит, маленькая сарацинка здесь, и сейчас он ее увидит. Робин вдруг понял, что улыбается от уха до уха, на мгновение замедлил шаг, сделал строгое суровое лицо и открыл дверь.
В небольшой боковой комнатке, куда увела его Дженни, чтобы спокойно рассказать все в стороне от лишних ушей и глаз, не было окон, и приходилось жечь фитилек в глубоком осколке глиняного горшка.
– Когда, говоришь, это было? – Робин спихнул с колен двух котов и поднялся с лавки. Порез на боку, о котором он почти забыл, пару раз дернуло не очень сильной, но ощутимой болью. – Это точно стражники шерифа?
– Вчера рано утром. Точно они, я же почти всех знаю в лицо. Многие постоянно у меня кормятся – тут дешевле, чем в «Походе на Иерусалим». Я весь день думала, как тебя найти, а потом вспомнила про парнишку из Лакстона.
– Ты отлично придумала, спасибо.
– Она даже не сопротивлялась…
– Она все сделала правильно.
– Я велела пока подержать ее лошадь в конюшне и позаботиться о ней.
– Спасибо. Пусть мою тоже пока расседлают, – сказал разбойник, забирая со скамьи плащ. – Не запирай вечером дверь, ладно?
– Ты же знаешь, что «Восемь лап» открыты день и ночь.
– Я на всякий случай.
– Ты что, полезешь в замок один? – охнула Дженни.
– Возвращаться в лес, собирать остальных, снова добираться до города – это несколько часов. Значит, мы не успеем к рассвету. А потом Ноттингем проснется, и средь бела дня нам из замка точно никого не вытащить. И она еще на сутки останется в лапах у…
Робин замолчал почти на полуслове – только сейчас он подумал, что будет, если к городскому ворью, мошенникам и должникам, которых обычно держат в подземелье, бросить молодую женщину.
– Ты говоришь, с ней хорошо обращались? – спросил он у Дженни
– Да. Но и она держалась очень кротко.
– Понимала, что не вырваться, – кивнул разбойник.
Если с девушкой хорошо обращались – может, ее не швырнут ко всем остальным, а будут держать где-то в отдельном помещении.
– И Гисборн еще не возвращался с объезда окрестностей?
– Нет. Я бы знала, если б вернулся.
Робин молча опустил голову. Будь Гисборн на месте – при нем никто не посмел бы бросить женщину к разному сброду. Без него же может случиться все что угодно.
– Ладно, – он повернулся к двери, скривился, потому что бок снова дернуло. – Мне пора.
– Как ты потом из города выберешься? Все ворота до рассвета закрыты.
– Когда это мне нужны были открытые ворота, чтобы войти или выйти? – рассмеялся разбойник. – А лошадей потом заберем.
Она не знала, сколько времени провела во сне, а окон в комнате не было, – поэтому Ясмина не понимала, ночь сейчас или день. И где она находится, девушка тоже не знала. Ее никто не бил, ей пока не угрожали никакими пытками, с ней даже и говорить никто не пытался. Из «Восьми лап» стражники привели ее в замок. Ясмина готовилась запоминать все лестницы и переходы, по которым ее поведут, но ее оставили в караульном помещении под присмотром трех крепких молодцов. Начальник стражи, убедившись, что девушка никуда не денется, на несколько минут вышел, а когда он вернулся, в руках у него была глиняная чашка. Ясмина заметила его стремительное движение, но ничего не могла поделать с мужчиной в два раза крупнее себя. Быстро, умело и уверенно он схватил ее за волосы, повернул голову и влил в рот девушки жидкость из чашки. В первое мгновение сарацинка успела подумать, что это наверняка не яд, слишком уж хлопотно и затейливо было бы отлавливать ее со слежкой и отрядом стражников, чтобы потом просто отравить. Но тут же глаза словно слиплись сами собой, и она провалилась в бездонный сон без сновидений.
Проснулась маленькая сарацинка уже совсем в другом месте – в темной комнатке без окон. Ясмина осторожно приподнялась, вспоминая, что случилось. Широкий плащ с капюшоном с нее сняли, но вся остальная одежда была на месте. Ребра немного ныли, девушка осторожно сделала пару глубоких вдохов и ощупала сама себя. Кости были целы. Похоже, ее просто долго везли, перебросив через седло. Голова работала четко, не было ни тошноты, ни спутанности мыслей. Ее не били, но куда-то увезли. Зачем ее напоили снотворным зельем, когда можно было просто связать и завязать глаза? Значит, кто-то знает, что она очень хорошо ориентируется в любой местности и может оценить расстояние, время и направление. Точнее, могла бы.
Поднявшись, девушка попробовала осмотреться. Ни единый лучик света не пробивался внутрь. Осторожно ведя ладонью по стене, Ясмина обошла комнатку кругом. Пять-шесть шагов вдоль каждой стены, не больше. Холодный камень, крупная плотная кладка. Крепкая тяжелая дверь, из-за которой тоже не проглядывало ни одной светлой полосочки. Жидкая охапка соломы в одном углу, вонючее ведро – в другом. Обойдя комнатушку еще раз, девушка опустилась на солому. Хотелось есть – значит, прошло несколько часов с того времени, как она позавтракала в «Восьми лапах» вчерашним пирогом. Биться в дверь было бесполезно, лучше не дразнить похитителей. Может быть, они просто выжидают, чтобы девушка уж точно проснулась и пришла в себя. А может быть, хотят ее сломать, подольше продержав в неизвестности в этой тесной темной комнате без еды и воды. Ясмина улеглась поудобнее, насколько позволяла тоненькая прослойка соломы на жестком полу, и приготовилась ждать.
Через пару часов она услышала шаги и голоса за дверью, потом заскрипели засовы, и в проеме появились трое рослых крепких мужчин, в руке одного из них был факел.
– Вставай, – бросил один из них. – Идем. И не вздумай дергаться, будет только хуже.
Ясмина, не отвечая, поднялась и провела пятерней по волосам, вытряхивая из спутавшихся локонов солому. Стражники повели ее по длинным темным переходам, но уже через пару минут девушке пришлось зажмуриться от яркого огня: она оказалась в просторном зале, на стенах которого пылали несколько факелов.
Их ждали еще трое: высокий священник с очень надменным и властным взглядом и два хмурых коренастых парня. Ясмина не могла понять, близнецы они или просто очень похожи друг на друга.
– Оставьте ее здесь и идите прочь, – приказал священник. Когда шаги стражников стихли, он обратился к парням, не скрывая слов и от Ясмины: – Встаньте оба у входа. Копья держите наготове. И смотрите, чтобы она не дотянулась до факелов.
Две коренастые фигуры застыли по обеим сторонам прохода.
Священник повернулся к девушке.
– Ясмина бинт аль-Саид, прозванная Жасминовой Веточкой – ровным, очень спокойным голосом начал он. – Родилась в Персии двадцать семь лет назад. Связной и посыльный Саладина, а в последнее время – разбойница из шайки Робина Локсли. Будешь отпираться? Что скажешь?
– Нет, – откликнулась девушка. – Хорошая работа.
– И ты не спрашиваешь, что мне от тебя нужно?
– Вы сами скажете. Но я не знаю никаких тайн, которые могли бы быть вам интересны.
– Мне не нужны никакие тайны, – коротко усмехнулся священник. – Лучшая из тайн – деньги. Мне нужны сокровища. И ты знаешь, где они.
– Откуда мне знать? – Ясмина мотнула головой, отбрасывая со лба грязные слипшиеся пряди. – Да и какие могут быть сокровища, если Робин почти всю добычу отдает крестьянам из окрестных деревень? Но если у него и есть тайный клад – я знать не знаю, где он.
– Твой приятель Локсли меня не интересует, – ухмыльнулся священник. – Добычу? Не смеши меня, какая у него может быть добыча? Он и нападает-то лишь на церковников и сборщиков налогов. Для деревенских бедняков это, может, и серьезные деньги. Но мне эти гроши не нужны, хотя я надеюсь, что рано или поздно его повесят.
Священник замолчал. Не дождавшись ни слова от Ясмины, он нахмурился и продолжил:
– Ты сопровождала караваны от Каира до Дамаска. Ты громила обозы наших торговцев. Ты должна знать, где спрятана часть сокровищ Саладина. И я из тебя это вытрясу.
_____
*Малиновка-зарянка - англ robin