Словно на фабрике-кухне советских лет
В чае спитом тает сахар: пришёл рассвет,
День растворился невидим, нет рубежа,
Только пунктиром в сердце лежит межа.
В бледно-коричневой жижице наугад
Ложкой взболтать, - и готово: настал закат.
Я наверстаю дневное под вечерок.
Быстро же ты растаял, день-сахарок!
Что ж ты, кухарка, – неряхою над плитой?
Не аппетитно, ей-богу: чаёк спитой…
Ранней зимою ты правишь, ты – царь горы!
А у самой-то ряшка – на пятерых!
Что я тебе, потетёха, в вину вменю?
Не выбирали мы, краля, своё меню!
Сколько таких вас – от солнышка до дождя, -
В качества из количеств не перейдя,
Месят, с тоскою мешая, наш твёрдый хлеб?
Твёрдые хляби – от Рая скрывают след…
Как же вы невыносимы, вас тьмы и тьмы!
И перед вашей силой бессильны мы…
Может, в России сменяется вектор бед
(Лопай, что дали, а то отберут обед), -
И с дураком по ухабам спокойней, чем
С умником по дороге – прямом луче?
Позже – я всё наверстаю, вы дайте срок!
На языке сладко тает день-сахарок.
Есть и надежды неяркий, но чистый свет:
Белые мухи… Оптом – и без котлет.