(Мини-рассказ)
Был ли мне год от роду или нет, но на широкой скамейке за столом я стояла, прислонившись животиком к его краю.
Однажды моя любимая бабушка Саня пекла блины в большущей русской печке, которую сложил дедушка Федя из красного кирпича. Это было настоящее чудо. Украшенная изразцами, сбоку встроена печка-голландка, разные печурки для сушки яблок, рукавиц, валеных сапог. Сверху хранились спички, сушили табачные листья и тому подобные удобства для семьи.
Изба была деревянная, старая, состоявшая, как бы теперь сказать, из двух половинок. Посередине них проходили сени, или коридор, по-современному. Приходилось ли мне бывать в той, что называлась горницей, вряд ли. Я бы запомнила хоть что-нибудь из предметов быта в ней.
Итак, бабушка пекла блины. Крахмал она вымывала из старой, мёрзлой прошлогодней картошки, которую собирала на распаханном колхозном поле по весне. Он был чёрного цвета. Блины напоминали резину от калош. Ни муки, ни яйца, ни молока, ни дрожжей в них не было. Один серо - чёрный крахмал без соли и сахарного песка.
В печи горела какая-то сухая трава, стояли два железных таганка на трёх ножках,на которые бабушка ловко опускала по очереди сковородки, подмазанные кусочком какого-то жира.
Разговаривать я тогда ещё не научилась и радость или восторг свой показывала движениями ручонок, мимикой лица, взглядом. Я не помню, чтобы меня когда-либо били, не помню, чтобы плакала.
Бабушка Саня сбросила передо мной на чистый деревянный стол, обжигаясь, большой горячий круглый блин, и я быстро его съела. Бабушка положила мне второй
такой же блинок. Я до сих пор помню, как мне хотелось съесть и его. Довольная, я пошлёпала его ладошками, просто играя в такое замечательное лакомство. Но бабуля
строго взглянула на меня и тут же забрала его со стола. Я решила для себя, что
поступила неправильно: нельзя было бить блинок. Но не заплакала. Я же сказала, что никогда не плакала, тем более не ревела коровушкой.