…он взял без боя ворота Пия
(неужто все короли тупые?),
сидит теперь на гнедой кобыле,
и строит рожи туристам. Были
никто не знает, ученый первый,
кто сеет панику, треплет нервы,
тем паче гид, я к тому, что термы
на самом деле тюрьма. наверно.
любовь любовью, ищи свободу,
не важно, кто ты: блюдешь субботу,
играешь в гольф, маринуешь шпроту,
не верь разодетому в злато сброду,
ходи путями везде прямыми,
срезай углы, как Борромини,
горам предпочитай равнины,
высоткам сталинским – руины,
морям – озера, что до съестного,
что хочешь, ешь до полшестого,
а главное, не произноси ни слова,
пока не спросят, сие – основа,
забудь, какой ты в глазах прохожих,
важнее то, что внутри, под кожей,
когда-то Данте писал про то же,
и ходил в рванье, и бухал, похоже.
я иду по вечному, вдаль глазея,
интересно все, кроме Колизея,
на картинке видел, лицезрел уже я
и какая там у Мадонны шея,
никакого прошлого, запах пиний,
плесени, итальянок старых спины,
небеса разукрашены в слишком синий,
или это так мой зрачок воспринял.
есть над чем подумать, но что поделать,
неизвестно, как Леонардо – челюсть,
мы молекулу нарисовали через
пять веков, а щека никуда не делась,
подставлять другую не стало модно,
и когда говорят: живи сегодня,
я рукой в карман, а в кармане – сотня
до получки. и руке щекотно.
Муссолини пользовался линейкой,
но у нас другое, мы снова некой
середины ищем, меж песком и снегом,
меж Пекином, Нью-Йорком и – Меккой,
мы не знаем, долго ли нам осталось,
но уж если долго, уж если старость,
то такая, чтобы, в окно уставясь
на бурлящий Тибр, о былом мечталось.
26 фев. 19 г.