в пожелтевшие липы зарылся собор покрова,
детвора с топорами, дурачась, идет по дрова,
сверху смотрит луна, как немытое блюдо,
ковыляет сосед, на задах отпускают в кредит,
из подвала котенок, - о чем, неизвестно кричит,
неизвестная белая лошадь лакает из пруда,
было время, а вечность пришла, и поди прокорми,
капитан всегда прав, просто нынешний нос от кормы
отличается, как от коровника – финская кирха,
беспокойство пройдет, распрощаться бы с верой глазам,
ничего не меняется, разве, - канал рассказал, -
что испортилась та, в помидоровом соусе килька,
изменяя хорею, не ведаем мы, что творим,
оказалось не сразу, что Хлебников неповторим,
что чудовищный грех – не любить Петербурга,
это летом тепло, а в забытой тираном стране
одиноко, и если тут надобно быть, то – скромней,
если дом, то с колоннами, песня – то «Мурка»,
снова колется конус высокой смоленской сестры,
забывают тюремное прошлое монастыри,
но проблема в деньгах, в этот раз – в изобилии оных,
прихотливые клены врастают корнями в бетон,
новый мост не ведет никуда, но подумай о том,
что на месте него магазин, или трасса для гонок,
запускаем ракеты узнать, что, да как в небесах,
топим бани вторыми томами, едва написав,
восьмиместные куклы плодим по японским лекалам,
побеждаем собою себя, как заветный Давид
Голиафа, живем, а, задуматься, - делаем вид,
напрягаем мозги, именами детей нарекаем.
07.10.17