На задах академии, между гаражом и хозпостройками стояла курилка - грубо сваренный из стальных прутьев короб, с боковинами из мутного пластика, с гремучей, тонкой крышей, с автоматом для кофе в углу. Иногда на крышу садились вороны, шумели, топтали железо лапами. Был вечер, и было холодно; студенты ушли давно, и только худой паренек в костюме-тройке неопределенного оттенка ходил по курилке взад-вперед, и говорил, говорил с кем-то по телефону. У него были вьющиеся волосы, высокий лоб и болотного цвета глаза; бледноватое лицо его в тусклом свете курилки выглядело еще бледнее, выглядело нездоровым. Он ходил вокруг урны, ронял пепел нервно, с сигаретой и с телефоном в черном чехле, и казалось, что телефон этот был большим, несуразно большим, будто не по размеру своему владельцу. На пустой лавке стоял портфель, набитый каким то бумагами.
Парень отдавал указания, справлялся о развитии событий; он наставлял, уверенно и напористо, редко разбавляя речь матом, и мат его звучал совсем неорганично, зло звучал, пробивая стальными, скрипучими всполохами то в одном, то в другом месте.
- "На какое, говоришь, число перенесли?.. Отлично, отлично! ...А я тебе говорил... Значит, решила таки послушать. Чего?.. Говорю, послушать решила. Наше дело."
Временами он хватался за ручку портфеля, будто хотел забрать его, но почему-то не решался. Вошедшего и севшего на промерзшую лавку - рядом с портфелем - Плутонова он, кажется, не заметил.
"Они такие дела слушать не любят, но пусть идут на х... И ты ей скажешь, что..." - он все не унимался, все тараторил, и Плутонов откинулся на спинку скамьи, чуть сдвинул очки на нос, и беспокойный паренек потерял очертания. Из курилки был виден насквозь двор академии, с воротами в конце него, а за воротами светилось, шумело Садовое кольцо, и Плутонов смотрел в его сторону, в размытую даль поверх очков, просто смотрел и курил, не думая ни о чем.
В большой комнате с высоким потолком, называвшейся "Библиотекой для преподавательского состава", он проработал весь день один - его привычный и безмолвный сосед, молодой и почему-то похожий на перса аспирант, в ту пятницу не появился; только сидела за своей стойкой библиотекарша, смотрела в экран компьютера да тихо вздыхала временами. Иногда Плутонов поднимал голову от толстой пачки с ксерокопиями и оглядывался. За стеклянными дверцами стояли книги, глядели тускло корешками переплетов. "Колхозное право" - медленно разобрал Плутонов на одном из них. "Почему нет - подумал он. Правовой режим функционирования коллективного хозяйства. Так?.. Например. Коллективной фермы? "Нет, хозяйства, так точнее" - мысленно ответил он сам себе. Публично-правовой, конечно. Хотя элементы частного права должны присутствовать. В какой-то степени. А еще были совхозы..."
- "Может, вам верхний свет включить?" - спросила библиотекарша. "Серо здесь".
-"А?" - переспросил он рассеянно. - "Что?..Нет, нет, спасибо. Света хватает".
Работа не шла. Он отодвинул в сторону давно потухший компьютер, глянул еще раз на запертый шкаф с трудами советских правоведов, на горшки с цветами, на уснувшую муху в одном из них, и вышел в коридор, осторожно притворив за собой высокие, от пола до потолка, двери читальной залы.
- "Сегодня пятница?" спросил вдруг парень.
Плутонов молча кивнул.
- "Так пятница, правильно?"..
Плутонов кивнул еще раз.
- "З_а_е_б_ись!"
Плутонов молчал; он устал за день в библиотеке. Замолк было и непрошеный собеседник.
- "А полтора месяца пропущенного срока по... - он пробубнил номер статьи неразборчиво, - это тебе как вообще?!"
- "Никак", выговорил, наконец, Плутонов.
Парень хмыкнул.
- "Юрист?"
- "Юрист".
- "Здесь учишься?"
- "Я учился... Давно."
"Не в Москве - в другом городе" - добавил почему-то Плутонов.
- "В каком же, если не секрет?"
- "В Париже".
- "В Париже..." - повторил паренек, и Плутонову показалось, что голос его изменился, потускнел как-будто. Он взял, наконец, портфель со скамейки.
- "А что же вы здесь-то делаете, позвольте вас спросить?"
- "Живу" - ответил Плутонов.
- "Живете?.."
Плутонов пожал плечами.
- "Языки знаете, наверно?"
Плутонов уже хотел было ответить что-то дежурное - мол, знаю, - но парень в мятой тройке продолжил, не дожидаясь ответа:
- "Сейчас у вас там рождественские базары, да? Красивые витрины с заводными игрушками. С замшевым оленем. Я ведь знаю, как у вас там... Не как здесь. Я бы уехал отсюда, если б смог."
- "Я понимаю".
- "Уехал бы от серости" - сказал он вдруг. "От серого неба".
Они не попрощались; снова зазвонил телефон, и парень пропал в полутьме двора.
Плутонов выкинул догоревшую до фильтра и потухшую сигарету, поежился и поуже запахнул полы куртки. Надо было идти и ему - библиотека закрывалась через час, а он решил еще досидеть, дочитать, сколько было возможно. Пошел снег. Редкие, крупные снежинки опускались медленно, задумчиво кружились в желтом фонарном свете.