Я не живу, а жизнью маюсь,
как дурью мается дурак.
На ламинате спотыкаюсь
и, торопясь, сбавляю шаг.
Я пью вино, чтоб мыслить трезво,
но мысли хищною ордой
бранятся, главную из Резвых
поправ мозолистой пятой.
Мне белый день - как ночи темень,
а ночи тьма - черней греха.
Басистый мой хранитель-демон
дает частенько петуха.
И красный тот петух гуляет
по кровле гетто моего, -
от Вешняков до Разгуляя
не видно больше ничего.
Мне родина - чужбины горше.
И черт своих не знаю я.
Весенний снег держу в пригоршне,
напрасный, как и жизнь моя,
что так же тает, но - считает
ворон, утраты, звёзды, сны,
о чуде дармовом мечтает
под небом нищенской весны.