Аглая умывается мёртвой водой,
смывает вечерние краски,
замечая, как её нарисованные маски
прячутся одна за другой,
как картинки в складочках веера.
Она их все сейчас перемерила,
но не нашла ни одной,
на сегодня ей подходящей,
единственной и настоящей.
Она уже и забыла, как быть собой –
безоружной; открытой книгой,
ей куда привычней – быть многоликой.
Аглая умывается живой водой,
но смотреть боится,
как смываются одно за другим
все её лица