Текла игрушечная жизнь, как вечность, неостановимо,
Никто не вёл ей счёт годов, и годы проходили мимо.
И в тёмном ящике простом, ну, как в квартире коммунальной,
Они теснились в темноте обманчивой, ночной, подвальной.
И пребывали в забытьи на свете том, как после смерти,
Где рядом крысы иногда брели, как ангелы и черти.
И только раз в людском году их выносили к новой ёлке
И размещали на виду, петлёю придавив иголки.
Пусть за окном зима и снег, зима и снег, и лёд и сырость.
Игрушки радостно кричат: «О Боже мой! О, как ты вырос!
Ты за год вырос, не узнать, мы рады. Чудеса и только!»
Я, как Мичурин, черенки игрушек сращиваю с ёлкой.
Они, родные старички, не знают, что живут пунктиром,
Но где-то спутались года, по разным разошлись квартирам.
И пусть игрушечная жизнь, как в детстве, неисповедима,
Они чём старей, тем сильней, грустней и веселей любимы.
Но только в жизни у людей всё боле правила суровы.
Стоит пластмассовая ель, ждёшь Новый год, а он не новый