(Ветерану Великой Отечественной войны, моряку, моему отцу Николаю Васильевичу Сгадову).
Я вспоминаю осень в доме,
Когда созревший виноград
На ветках ждал в немой истоме,
Даря нежнейший аромат.
От изабеллы - привкус детства
И опыт первого труда.
Мне не мешало малолетство
И доставалась высота.
По лестнице-стремянке выше,
Где кисти соком налились,
Сплетался росчерк-след над крышей
От реактивных биссектрис.
Срезал я гроздь ножом острейшим
И отсылал с ведёрком вниз.
У нас был виноград вкуснейший.
Пожалуй, на любой каприз.
Отец давил вино с улыбкой,
С какой-то светлой добротой.
Для всех был труд большой не пыткой,
Забавной для меня - игрой.
Потом в процессе «перелива»
В бутылях «таяло» вино.
«Бубнил» отец: - Необходимо…
Мать умоляла: - Пьянка - зло…
Но спорил он: - Переливаю...
«Маджару» ртом случайно пью…
Мать повторяла: - Коля!.. Знаю…
С «насосом» оторву струю…
…Ушёл из жизни рано папа
Порой осенней золотой.
Лишь в эпикризе эскулапа
Стоял диагноз сиротой.
Стонали женщины и бабка.
А я не в силах был рыдать.
Мне почему-то стало зябко
Под солнцем в божью благодать.
Вино не пил с тех пор годами...
Но вот в подвальной темноте
Бутыль нашёл под сургучами,
С запиской: - «Сын!.. Вино тебе…
Разлей его в свой день рожденья,
Почувствуй детства аромат.
Глоток дарует настроенье,
Второй - меняет грустный взгляд»...
Сорвал сургуч, подставил кружку,
И разглядел в саду отца.
Ссыпал он виноград в кадушку,
Любя над крышей сорванца,
Который гроздья отрывая,
Ещё не знал, что есть печаль.
Что детство, как частичка рая,
Открытий и любых начал…
Мираж пропал… Лишь ароматом
Струилось старое вино:
«Но прошлое - шмелём косматым
Тобой, отец, воскрешено»...