ПРОЛОГ
В коридоре небольшой поселковой больницы плакал взрослый парень. Он не стеснялся своих слёз, катившихся по его небритым щекам. Не стеснялся того, что на него, одетого в пятнистый милицейский камуфляж и вдруг плачущего – с недоумением и любопытством смотрят те немногие больные и пришедшие навестить их родственники, находящиеся в этот момент рядом с ним в коридоре.
Он плакал, потому что сейчас, напротив него, в операционной палате умирал его друг. Друг, ценой своей жизни спасший жизнь ему. Друг, который вырос на его глазах, делил с ним тяготы службы и разделял радость от тех счастливых мгновений, что не так часто выпадали на их долю.
Охватив руками голову, он склонился над коленями и, раскачиваясь, повторял как мантру, как заклинание: «Всё будет хорошо, ты слышишь меня – всё будет хорошо…»
* * *
О том, что у Раймы появились щенки, первой узнала вездесущая пронырливая Танька. Она в это утро проснулась рано, быстренько сполоснула лицо холодной водой из рукомойника, висевшего над тазиком возле входной двери, натянула на себя старенькие рейтузы, такую же старенькую вязаную кофту и поставила на электрическую плитку чайник. Пока он неторопливо закипал, Танька наполнила небольшую «собачью» кастрюльку остатками вчерашнего ужина, состоявшего из сваренных «впустую» макарон, накрошила туда же кусочки зачерствевшего хлеба и, подумав, плеснула из чайника уже тёплой воды. Вот и весь собачий корм. Что поделаешь, жило Танькино семейство небогато. Было их в семье четверо: кроме самой Таньки – её мать, старшая сестра Светка, да младший брат Сенька, оболтус семнадцати лет от роду, большой любитель выпить и под это дело тащивший из дома всё, что плохо лежит. Отец у них рано умер, мать не работала, ссылаясь на многочисленные неведомые болячки, хотя вид имела внушительный, костью была широкой, а на счёт выпить – ни в чём не уступала Сеньке. Жизнь была трудной, пробивались по-всякому. Танька со Светкой время от времени трудились в местном магазине и гордо именовались загадочным словом «мерчендайзеры», чем иногда щеголяли в беседах с друзьями, имеющими уровень интеллекта не выше скамейки, на которой они вечерами собирались. Друзья ценили. Не сумев с первого раза выговорить должность сестёр, уважительно поднимали вверх большие пальцы рук и значительно качали головами. На самом же деле роль девчонок состояла в раскладе на полках обычного товара, которым торговали в их магазине. Платили, конечно, не ахти как, но всё же удавалось свести концы с концами и даже заплатить по квитанциям ЖКХ.
Сенька, с трудом окончив 9 классов, промышлял браконьерской заготовкой леса и последующей продажей его на дрова. Благо, жили они в обычной «нахаловке», имеющейся в любом уважающем себя заштатном городишке, состоявшей из деревянных лачуг без удобств. Так что, начиная с осени и до поздней весны спрос на дрова был. Впрочем, и желающих заработать на этом «бизнесе» тоже хватало. Сеньке повезло, что их бригадой руководил сосед по дому, хорошо знавший когда-то их покойного отца и потому взявший его к себе без особых раздумий. А так, негласная очередь на роль заготовщиков дров была расписана чуть ли не на год вперёд. Расписаны (тоже, разумеется, негласно), были и участки леса. И горе тому, кто попытается без спроса влезть на чужую делянку! Бывало, доходило и до смертоубийства. И никого не смущало, что за нелегальную заготовку дров можно получить (в случае поимки) минимум лет пять легальной заготовки тех же самых дров…
Накинув на плечи потрепанную курточку и втиснув ноги в растоптанные до «сорок последнего» размера тапочки, Танька выскользнула на улицу. Стояла середина октября, было очень холодно. Зябко передёрнув плечами, Танька подошла к конуре, которую занимала старая овчарка Райма, вывалила из кастрюльки в собачью миску крошево и позвала: «Райма! Иди кушать!»
Из будки высунулась морда Раймы, глаза её взглянули на Таньку, скосились на миску и она вновь скрылась в тёмном проёме. Танька удивилась. Вечно голодная Райма, обычно, едва заслышав её шаги, с нетерпением прыгала возле будки, ожидая, когда ей дадут поесть, а тут - такое безразличие. Вдруг из будки послышался писк. Танька живо присела и просунула руку в лаз. Конечно! Рука нащупала тёплые, шевелящиеся комочки, приткнувшиеся к боку Раймы. Ощенилась! Танька ждала этот день с нетерпением. Хотя Райма и была чистокровной овчаркой, случайно попавшей в это семейство (подарили знакомые, навсегда уезжавшие из города и не захотевшие взять с собой лишнюю обузу), но долгое время прожила на цепи, как обычная дворовая собака. И только в конце этого лета она ухитрилась оборвать цепь и прорыв под воротами яму, убежала на волю. Вечером вернулась уставшая, сразу полезла в будку и отсыпалась чуть ли не до обеда следующих суток. Не похмелившийся (и потому злой) Сенька хорошенько отпинал её за побег и снова посадил на цепь. Через месяц бдительная Танька обнаружила, что Райма немного пополнела. Скоро все убедились, что старая собака «понесла». Кто был отцом будущих щенят – оставалось только гадать. Наверняка, кто-то из беспородных «дворян», стаями бегавших по улицам. Скорому появлению щенков больше всех радовался Сенька. Он уже представлял, как забьёт подросших щенят, из шкурок сошьёт себе шапку, а из мяса приготовит замечательное рагу!
- Всё равно они беспородные будут! – убеждал он Таньку и Светку – Купить их никто не купит, а так хоть какая-то польза будет.
В целом, Танька соглашалась с Сенькиными доводами, но всё равно, сейчас ей было жалко пускать в «котёл» этих славных, толстеньких, пахнущих молочком и ещё чем-то неуловимо-необъяснимым кутят.
- А может быть, их раздать? – неуверенно предложила она Сеньке, вернувшись с улицы и оповестив всех о прибавлении в собачьем семействе – Когда подрастут, конечно…
Сенька аж задохнулся от возмущения. Перспектива потерять новую шапку вызвала у него такой шквал негативных эмоций, что Танька в испуге постаралась убраться от него подальше. Она не раз уже убеждалась, что Сенька, хотя и младший брат, но кулаки у него не разбирают – сестра перед ним или дворовый соперник. Можно так в «дыню» схлопотать, что мало не покажется…
Дни летели однообразно и незаметно. Миновали стылые, с трескучими морозами первые зимние месяцы. Промелькнул в хмельном угаре Новый год, затем «Старый Новый Год», и вот уже наступил февраль. Был он хотя и ветреным, как ему полагается, но на удивление очень тёплым. В сыром воздухе отчётливо запахло приближающейся весной. Появились первые прогалины. В этом году Сагаалган по лунному календарю пришёлся на начало февраля и народ вовсю праздновал наступление Нового Года (третий раз за полтора месяца!) Гуляли все – и православные русские и буряты-буддисты и атеисты и мусульмане. Люди ходили друг к другу в гости, угощались сами и угощали других.
В один из таких дней, Сенька, гулявший с друзьями уже третьи сутки, с трудом оторвал от подушки тяжёлую, зачугуневшую от выпитого накануне спиртного голову. Во рту пересохло, опухшие с перепоя глаза с трудом различали окружающие предметы. В висках тупо стучали маленькие молоточки, но как только Сенька попытался приподняться и сесть, как молоточки исчезли, а на их месте гулко ухнул молот, разрывая голову в клочья.
- Воды… - жалобно простонал он, - дайте воды…
Никто не откликнулся. Сенька, проклиная вся и всех, медленно поднялся на дрожащих ногах, пошатнулся, но вовремя ухватился за спинку стула. Осторожно, стараясь не дёргать головой, осмотрелся. Дома, судя по всему никого не было. Сенька потихоньку, пошаркивая негнущимися ногами побрёл на кухню, вяло надеясь на то, что его ожидает хоть какой-нибудь завтрак. Увы, надежды лорда не оправдались. Лакеи, дворецкий и остальная челядь отсутствовали напрочь. Зато в избытке было тараканов, довольно сноровисто передвигавшихся по кухонному столу с желанием отыскать то же, что и Сенька – остатки хотя бы любой завалящей еды. Наверное, и у них ничего в этом плане не получалось. Еды как таковой на столе не наблюдалось.
Голова напомнила о себе ноющей болью. Сенька понял, что если в ближайшее время он не опохмелится – ему будет очень и очень плохо. Денег у него не было, это он знал точно. Тоскливо оглядевшись по сторонам, Сенька окончательно пришёл к неутешительному выводу: утащить из дома что-либо пригодное для обмена на бутылку сивушного самогона или «палёного» спирта не представляется возможным – он уже утащил всё, что годилось для этих целей. Нахлобучив шапку и натянув на себя полушубок, доставшийся ему в наследство от отца, он вышел из дома. День радовал солнечным блеском, от помойки, устроенной рядом с собачьей будкой, поднимался парок. Заслышав шаги на крыльце, из будки выглянула Райма, но по Сенькиному виду поняла, что поесть ей не обломится.
Сенька тоже взглянул на собаку и вдруг на лице у него появилось осмысленное выражение. Он торопливо спустился с крыльца, подошёл к будке и заглянул в лаз. Там, прижавшись к собачьему боку, ласково посапывали пять щенков. Щенята были уже большими, трёхмесячными. Самое удивительное, что Райма всё-таки непостижимым образом умудрилась найти себе жениха не из «дворян», так как щенята выглядели чистокровными овчарками. Поэтому и судьба превратиться в шапки их благополучно миновала. Светка с Танькой, да и сам Сенька тоже, решили дать им подрасти, чтобы затем с выгодой продать.
Сейчас Сенька придирчиво осматривал всё поголовье и очевидно, оставшись довольным выбором, вытянул наиболее крупного щенка. Не слушая жалобного повизгивания, он засунул его за пазуху и, отпихнув ногой заволновавшуюся Райму, вышел за ворота. Путь его лежал к продовольственному магазину (не тому, где работали Танька и Светка), расположенному возле конечной остановки трамвая. Там Сенька принялся предлагать щенка всем подряд взрослым мужчинам и женщинам, проходившим мимо магазина или заходившим в него. Вскоре щенком заинтересовался мужик в телогрейке и рыжей облезлой шапке. Сговорились они быстро: цена устраивала обоих: две бутылки водки. Сделку тут же, возле магазина и обмыли. Покупатель проставился солидно – к двум бутылкам добавил закуску: банку кильки в томатном соусе, плавленый сырок «Дружба» и полбулки чёрного хлеба. «Стол» моментом соорудили из ящиков, в беспорядке раскиданных возле магазина, щенок торжественно был передан новому хозяину и, Сенька c вожделением открыл первую бутылку…
* * *
Щенку было очень неудобно. Он поворочался, ища тёплый сосок матери, но не найдя, ткнулся носом в жёсткое, пахнущее чем-то противным тело. Отвернулся и, почувствовав свежий воздух где-то совсем рядом, вытянул мордочку в образовавшуюся щель, а затем и протиснулся в неё всем телом. Увиденное ему явно не понравилось. На земле, обнявшись, спали пьяные Сенька и незнакомый мужик в телогрейке и рыжей шапке. Рядом с ними валялись две пустые бутылки. Щенок очень хотел есть, но пахнущая едой банка из-под кильки была пуста. Ничего съедобного поблизости не ощущалось. Повизгивая от холода и голода, щенок неуверенно побрёл по дороге. Никто не обращал на него внимания. Люди торопились, обходя в спешном порядке маленькое беззащитное существо, дрожащее на пронизывающем, ещё по-зимнему студёном ветре, начавшемся, как всегда, внезапно. Щенок бестолково тыкался то к одним ногам, то к другим, принюхиваясь и пытаясь найти знакомый запах, но все они, кто с осторожностью, кто с брезгливостью отпихивали его от себя. Щенку стало очень тоскливо и неуютно, он вспомнил мать, своих братьев и сестёр, тёплых и ласковых, и такая невыносимо-щемящая тоска овладела его маленьким сердцем, что он сел на задние лапы, закрыл глаза и, подняв мордочку к небу, неумело завыл, иногда срываясь на жалобное повизгивание.
- Это ещё что за явление! – вдруг услышал щен и открыл глаза. Над ним склонилось лицо молодого парня, одетого в пятнистую камуфляжную форму.
Парень протянул руку и потрепал щенка по загривку. Тот взвизгнул и неумело лизнул ласкавшую его руку.
- Да ты, никак, потерялся? – сильные руки подхватили щенка и вознесли высоко над землёй. Сердечко его сжалось и он вновь закрыл глаза.
- Товарищи! Чей щенок? Никто не терял? – звонким голосом спросил человек. Редкие прохожие не удостоили его ответом.
- Ну, значит, ты ничей! – подвёл итог парень – Судя по всему, ты – овчарёныш! – закончил он визуальный осмотр - А раз хозяев нет, будешь моим. Иди пока сюда, – парень расстегнул куртку и сунул щенка за пазуху - грейся!
Сидя за тёплой меховой подбивкой куртки, щенок действительно, очень быстро согрелся и даже успел задремать, несмотря на явно неудобное положение.
Проснулся он от того, что сильные пальцы незнакомца крепко ухватили его за загривок и опустили на коврик в прихожей. Пока щенок озирался и принюхивался к новым запахам, парень разделся и отправился на кухню. Там он принялся чем-то греметь, открывать дверцу холодильника и вскоре щенок почувствовал одурманивающий запах чего-то съестного. Неуверенно, с осторожностью переставляя лапы и поминутно принюхиваясь, щенок последовал в ту сторону.
Новый хозяин (как про себя успел окрестить его щенок) как раз в это время поставил у стены две небольшие миски.
- Ну-ка, иди сюда – обернулся он к найдёнышу и постучал по краю одной из мисок – кушать!
Щенок уже знал это слово и потому сразу заторопился. Генетическая память подсказывала ему, что если не поспешишь – останешься голодным. Правда, он не видел никого из своих собратьев, но – мало ли что!
Сначала он ткнулся в миску с чем-то отдалённо напоминавшем запах материнского молока и стал торопливо, захлёбываясь с непривычки, глотать белую жидкость. Нахлебавшись и утолив первый голод, щенок оторвался от миски и благодарно взглянул на хозяина. Тот молча, с какой-то грустью глядел, как насыщается маленький лохматый комочек.
- Эх, ты, бедолага, - покачал он головой. - Видать припекло тебя неслабо в твоей маленькой, но уже собачьей жизни. Но ты не переживай, теперь конец твоим страданиям. Я тебя никому в обиду не дам.
Он нагнулся и почесал щенка за ухом. Тот вначале замер, затем не открывая глаз потихоньку подполз к парню, положил голову на жесткий ботинок и только потом взглянул на него снизу вверх теплыми доверчивыми глазами. У парня от умиления выступили слёзы на глазах…
- Ах, ты, мой маленький! – парень подхватил щенка на руки. – Ну-ка, дай хоть посмотрю на тебя: мальчик ты или девочка?
Он перевернул щенка на спину и присвистнул:
- Девочка!
«Девочка» благодарно лизнула его в нос.
- Ах, ты, моя прелесть! – продолжал умиляться парень. - Ты рада, что нашла хозяина? Рада, да? Как же мне тебя назвать? Да вот же оно, имя! - хлопнул себя по лбу: Рада!
* * *
Парня звали Димкой. Было ему 23 года и службу проходил он в республиканском ОМОН.
Димка не был женат, проживал в однокомнатной служебной квартире и Раде часто приходилось оставаться одной, когда хозяин уходил на службу. Поначалу она пугалась, отчаянно скучала в одиночестве и тихонько скулила. Благо, Димка не забывал перед уходом из дома наполнить обе собачьи мисочки: одну молоком, другую – супчиком или кашей с кусочками мяса.
Возвращаясь, Димка, ворча, подтирал за Радой лужицы и прочие «гостинцы», которые она оставляла в комнате, не имея возможности терпеть такое длительное время. Затем готовил себе и ей ужин и отдохнув с часок, приступал к занятиям по подготовке щенка к несению службы. Раде эти занятия очень нравились. Она уже успела изучить такие команды, как: «Место», «Сидеть», «Ко мне», «Рядом». Димка даже удивлялся её способностям всё схватывать на лету. Обычно, обучение щенков необходимым командам требовало гораздо длительного времени.
Время шло. Рада росла и Димке достаточно было выгулять её во дворе с утра пораньше, чтобы она терпеливо ждала его прихода без «сюрпризов». Обучение тоже продвигалось весьма успешно. Летом подросшая Рада вместе с хозяином плавала в реке, сопровождала его на рыбалку и по грибы, когда у Димки выдавались свободные от службы дни.
В ноябре Рада была уже мощной годовалой овчаркой, способной нести милицейскую службу. По возможности, Димка брал её с собой, но, к сожалению, не всегда это удавалось. Всё-таки ОМОН это не подразделение ППС, где можно выходить с собакой на патрулирование хоть каждый день. Тем не менее, Рада успела неоднократно побывать на полигоне, где отрабатывала навыки задержания гипотетического преступника под грохот выстрелов и прекрасно знала, как нужно стремительным броском перехватить руку с пистолетом, чтобы при этом не подставить свой бок (или грудь) под выстрел. С удовольствием она гонялась за «преступниками», облачёнными в дрескостюмы и, настигнув, с остервенением мотала задержанного по земле, пока не поступала команда «Фу!» от хозяина. Но в реальной жизни случая применить полученные навыки пока не представлялось.
* * *
Новый Год прошёл как-то незаметно в череде служебных будней. И всё потому, что новогоднюю ночь Димка с Радой встречали на дежурстве – у главной городской ёлки, установленной на центральной площади. Несмотря на мороз, любителей встретить Новый Год на улице оказалось не так уж и мало. Все ходили весёлые (в основном из-за принятого вовнутрь спиртного), обнимались и поздравляли друг друга с наступающим. Димке с Радой, несмотря на служебное положение и форменную одежду тоже досталась немалая доля поздравлений. При этом многие пытались погладить Раду, но эти попытки сразу же пресекались как Димкой, так и Радой, которая показывала белоснежные и очень острые клыки, издавая при этом негромкое, но угрожающее рычание. Что поделаешь – служба!
После 24.00, когда прекратилось хлопанье пробок из-под шампанского и пуск различных салютов, народ стал потихоньку рассасываться. Многие спешили к праздничному столу, продолжить веселье, но уже основательно и в тепле. Кто-то просто замёрз и тоже решил уйти. В общем, где-то около 3-х часов ночи на площади остались Димка с Радой, да ещё где-то человека 4 из числа сотрудников милиции, задействованных на охране общественного порядка. Димка, несмотря на то, что был одет в тёплый бушлат и зимние берцы, продрог основательно и чтобы хоть немного согреться, решил пройти в вагончик, установленный недалеко от ёлки. От этого вагончика осуществлялась подача электропитания на главную лесную красавицу и окружавшие её гирлянды. В вагончике должны были находиться дежурный электрик и ночной сторож. С трудом отворив примёрзшую дверь, Димка шагнул навстречу охватившему его теплу. Вагончик отапливался мощным электрокалорифером и в нём можно было сидеть даже без верхней одежды. Убранство внутри не отличалось роскошью: деревянный, самодельный стол, два колченогих, ободранных стула, шкафчик для посуды и кровать. На кровати крепко спал какой-то мужичок, очевидно, тот самый дежурный электрик. Сторож, само собой, разумеется, спать не мог, он должен был нести свою службу по охране ёлки. Хотя, что-то Димка никакого сторожа на площади и не наблюдал. Попытавшись окликом разбудить хозяина, Димка быстро убедился в невозможности этого. Спящий лишь всхрапнул, как одичалый жеребец, повернулся спиной к непрошеным гостям и засопел. Причина столь крепкого сна была налицо: под кроватью валялись две пустые бутылки из-под водки. На грязном столе, застеленном газетой, стояла импровизированная пепельница, бывшая когда-то банкой из под кильки в томате, полная окурков, стоял мутный, захватанный пальцами гранёный стакан, лежали куски белого чёрствого хлеба. Рада легла у порога и слегка прикрыла глаза, сквозь щелочки поглядывая на сомлевшего хозяина вагончика. Димка в свою очередь, устало опустился на стул, протянул поближе к калориферу замёрзшие ноги и сам не заметил, как задремал. Сколько он провёл времени в такой полудрёме, Димка сказать не смог бы, но, всё-таки, наверное, недолго. Пришёл в себя, когда услышал угрожающее рычание Рады. На кровати, свесив ноги, сидел проснувшийся, неопрятный, заросший щетиной парень и испуганно глядел на Димку с Радой. Заметив, что Димка тоже смотрит на него, запинаясь, хрипло спросил:
- А чо…это…такое? Чо случилось?
- Ничего. – Димка потянулся, отряхиваясь от навязчивого сна – Погреться вот к тебе зашли. Ты электриком здесь?
- А-а-а…- протянул парень. Вопроса он как будто бы не услышал. Почесался, нагнулся и заглянул под кровать. Очевидно, надеялся найти там непочатую бутылку водки. Увы, не сделал ему дедушка Мороз такой подарок. Видно не так хорошо он себя вёл в прошлом году. Парень с сожалением вздохнул и произнёс:
- Не-е, я не электрик. Электрик домой ушёл, Новый Год отмечать. А я сторожем здесь подрабатываю, временно, пока ёлка стоит.
- Хорош сторож! – развеселился Димка – Да, ты хоть знаешь, что твою ёлку украли давно, пока ты здесь спишь.
Парень недоверчиво посмотрел на Димку, потом взглянул в окно вагончика, словно надеясь увидеть что-то сквозь толстый слой льда и махнул рукой:
- Да куда она денется! Вас вон здесь сколько. Это вы её охраняете, а не я. Я и поспать спокойно могу, главное, чтобы начальство не заявилось. А начальство тоже люди – дома праздник встречают.
С таким аргументом Димка вполне согласился. Парень почесал заросший подбородок и внёс предложение:
- А чо, может отметим Новый Год?
- Так он наступил уже – Димка улыбнулся.
- Ну, вот и хорошо! – Парень опасливо взглянул на Раду и поднялся с кровати – Вот за это бы и надо выпить!
- Ну, так пей, кто же тебе не даёт – милостиво разрешил Димка.
- Так, это… у меня нету ничего. – Парень с сожалением оглядел пустой стол - Может, это…, скинемся? У меня, вот, два червонца есть – он достал из кармана своей грязной, засаленной телогрейки две монетки. – Добавишь?
- Да я вообще-то, на службе – Димка притворно сожалеюще пожал плечами – так что, извини, брат, компанию тебе не могу составить.
- Эх! – парень махнул рукой – Я думал, ты добавишь…
И столько тоски было в его голосе, что Димка невольно пожалел бедолагу.
- Даже если бы я и добавил, где бы ты взял в это время? – сказал он – Ведь ночь на дворе. Всё закрыто. Все по домам сидят, Новый год встречают.
- Были бы деньги, всё бы нашлось – парень достал откуда-то из-под стола закопчённый металлический чайник, налил в стакан воды и залпом его осушил. Лишь заросший кадык судорожно дёрнулся.
- Ну, ладно, считай, что сегодня я твой Дед Мороз! – Димке почему-то стало жалко этого опустившегося парня, который по возрасту был не намного младше его самого, но уже видно, основательно потрёпанный жизнью. Он достал из кармана кошелёк, отсчитал двести рублей, протянул их парню:
- Хватит тебе?
Тот кивнул, суетливо схватил деньги и бросив на ходу: Ты посиди здесь, посторожи, я быстро! – выскочил за двери вагончика.
- Да, тут, пожалуй, насторожишь – Димка критически окинул убогое убранство вагончика. – Кто только позарится на эдакое добро…
- Ну что, лохматая, согрелась? – обратился он к Раде – Пора и нам на мороз, ещё часика два осталось, а там и мы домой пойдём. Видишь, какой у нас с тобой Новый Год получился – как первый секс: ждёшь его, ждёшь, а потом: «Ой, и это всё»?
Димка поднялся, с сожалением посмотрел на горячий калорифер и, открыв дверь, шагнул за порог.
На площади стояла тишина. Только молча возвышались ледяные скульптуры, посвящённые символу Нового Года, да задувал морозный ветер, разнося по углам разноцветные конфетти от хлопушек, серебристо-золотистые ленточки серпантина, да пробки от бутылок шампанского. Людей не было. Исчезли даже куда-то сотрудники милиции. Очевидно, все поразъехались по домам. Димка решил, что и им с Радой тоже не стоит утруждать себя излишним патриотизмом и направился в сторону дороги. Вдруг повезёт поймать таксующего частника, которые в это время хотя ломили двойные, а то и тройные цены, но желающих уехать морозной ночью, когда общественный транспорт не ходит, всегда хватало.
Они миновали большую ледяную горку, как вдруг до слуха Димки отчётливо донеслись какие-то странные звуки. Кто-то то ли всхлипывал, то ли кряхтел с подвыванием. Причём сопровождались эти всхлипы другими, не менее загадочными, словно кто-то бухтел: бу-бу-бу.
Димка направился на звуки. За ледяной катушкой, каркас которой был сколочен из добротных досок, возились три фигуры в тёмной одежде. Они молча пинали какой-то мешок. Этот самый мешок и издавал те самые всхлипы, которые услышал Димка. Рада подняла на загривке шерсть и зарычала. И тут Димка догадался: - Да ведь это кого-то бьют!
- А ну стоять! – крикнул он – Милиция!
Троица оглянулась и, увидев Димку с оскалившейся мощной овчаркой, внезапно растворилась в темноте. Димка никого не стал преследовать, и тем более пускать на задержание Раду. Он уже каким-то шестым чувством понял, что это обычная пьяная разборка и криминалом здесь не пахнет.
Подойдя к лежавшему на снегу человеку, Димка без труда узнал в нём хозяина вагончика, которому он подарил на опохмел 200 рублей. Тот лежал, свернувшись калачиком и утробно похрюкивал.
- Живой? – спросил Димка.
Рада тоже подошла поближе. В нос ей шибануло едким запахом давно не мытого тела, перемешанного с застаревшим запахом перегара. Что-то неуловимо знакомое пронеслось в собачьей голове, но тот час же исчезло. Она брезгливо фыркнула и отошла от парня. Тот, кряхтя, поднялся, вытер рукавом сопли и кровь, размазанные по всему лицу, мутным, невидящим взглядом посмотрел на Димку с Радой и гримаса узнавания появилась на его лице.
- А, это вы – парень покачал головой. – А меня, вишь, старые знакомые встретили. Бутылку отобрали, гады – он плаксиво выругался. – Ещё и морду набили. Подумаешь, всего-то стольник и должен был. Да, ладно, морду - зачем бутылку-то отбирать? – он взглянул на Димку и заискивающе спросил: - Это, а ты не выручишь ещё один раз?
Димка отрицательно покачал головой.
Парень вздохнул и печально поплёлся по направлению к вагончику. Глядя ему в спину, Рада так никогда и не узнала в этом забулдыге человека, который год назад сменял её на две бутылки водки. Да, это был Сенька. Тот самый. Раду он тоже не узнал…
* * *
Незаметно миновала зима, а за ней и весна. Как-то летним солнечным днём Димка с Радой вышли прогуляться по городу. Ярко светило солнце. По небу плыли облака, такие с виду лёгкие и пушистые, словно лебяжий пух, сдунутый шаловливым ветром. Хорошая погода вызывала такое же хорошее настроение. Димка насвистывал весёлую песенку без слов, Рада носилась, распугивая нахальных воробьёв и важно надутых голубей, но, не особо удаляясь от хозяина. Иногда Димка подхватывал какую-нибудь палочку, неизвестно, каким боком попавшуюся ему под ноги и кидал её подальше от себя. По команде «Апорт!» - Рада стремительно бросалась вслед за летевшей палочкой и та порой не успевала даже коснуться земли, как оказывалась в собачьей пасти. Рада, весело оскалившись, приносила палочку Димке, но отдавать не спешила и только крепче сжимала клыки, когда он пытался у неё эту самую палочку забрать. Она упиралась задними лапами, а Димка изо всех сил тянул к себе, ухватившись за торчавшие из пасти кончики палки и иногда даже кружил Раду вокруг себя по воздуху. Рада зажмуривала глаза от удовольствия. Казалось, такая карусель приносит ей невыразимое наслаждение. Однажды, в очередной раз вращаясь по воздуху вокруг Димки, Рада вдруг внезапно разжала пасть. Димка от неожиданности полетел на землю, а Рада приземлилась на все четыре лапы и лукаво поглядывая на хозяина, виновато завиляла хвостом. Убедившись, что Димка не сердится на её проказу, хотя и морщится, почёсывая ушибленный бок, Рада вновь подхватила палочку и ткнулась мордой Димке в руку, как бы давая команду: «Давай, хозяин, бросай её, а я покажу тебе, какая я ловкая!»
Так, дурачась и развлекаясь, Димка и Рада незаметно добрались до Центрального рынка.
Сразу возле входа в рынок, Димку кто-то окликнул. Обернувшись, он увидел своего товарища по службе Андрея Мокрецова. Тот стоял возле книжного развала и рассматривал разложенный на прилавке товар. Рядом с прилавком пристроилась какая-то бабуля в черных лохмотьях, бывших когда-то то ли платьем, то ли кофтой с юбкой. Она сидела на коленях, подложив под них небольшую картонку и, методично раскланивалась вверх-вниз, усердно осеняя себя троеперстием и бормоча неразборчиво то ли молитву, то ли проклятия, то ли благословления снующим вокруг неё прохожим. Перед ней стояла пластиковая мисочка, давно утратившая свой первоначальный цвет, в которую сердобольные люди бросали кто монетку, а кто и бумажную купюру небольшого достоинства. В старые времена таких попрошаек сотрудники милиции гоняли и даже доставляли в ОВД, но постепенно эта борьба сошла на нет и такие вот нищенствующие граждане (иногда реальные, но чаще всего прикидывающиеся таковыми) заполонили полгорода. Особенно много их развелось на прилегающей к Центральному рынку территории.
Димка, поздоровавшись с Андреем и перекинувшись парой обычных фраз, типа, как жизнь-здоровье, тоже пристроился к прилавку: он любил книги и в свободное время читал их запоем. Рада, предоставленная сама себе, сначала чинно села рядом с Димкой, но скоро её внимание привлекла мисочка попрошайки. Рада тихонько придвинулась к ней, понюхала и недоумённо посмотрела на бабулю. Едой в миске не пахло и это было очень странно. Рада прекрасно знала, что раз есть миска, то в ней должна быть или еда или вода. Какой-то прохожий, поравнявшись с ними, приостановился, достал кошелёк и, порывшись в нём, бросил в миску несколько мелких монеток. Бабуля что-то благодарно забормотала, продолжая механически покачиваться. Рада вновь понюхала миску. Монетки едой не пахли. Она потянула носом. Сквозь толщу различных запахов, струящихся вокруг неё, пробился один такой вкусный и дразнящий. Где-то неподалёку торговали мясом. Рада взглянула на Димку и тихонько взвизгнула. Димка посмотрел на неё, оторвавшись от изучения какого-то толстого потрёпанного фолианта.
- Что, девочка, приспичило? – улыбнулся он. – Ну, давай, погуляй, только быстро! Я пока здесь побуду. И смотри – аккуратней!
Димка решил, что Раде захотелось справить свои собачьи дела. Такое уже бывало, что он отпускал её от себя. В таких случаях, Рада, наученная опытом, находила укромный уголок, быстро делала всё необходимое, после чего возвращалась к хозяину. Вот и сейчас, Димка дал ей команду словом «Гуляй!», означающее, что Раде можно ненадолго отлучиться. Она, держа нос по тому направлению, откуда доносился аппетитный запах, быстро пробежала до входа в крытое здание рынка, дождалась, когда появится очередной посетитель и вместе с ним прошмыгнула в открытую дверь. Прилавок, где торговали свежим мясом, она нашла без труда. На мраморных прилавках грудой лежали свиные и говяжьи кости, окорока, вырезки и головы. Рада встала на задние лапы, передними упёрлась в прилавок и молча, с трудом сглатывая вдруг невесть откуда взявшуюся слюну, уставилась на продавца. Продавец, женщина лет пятидесяти, в белом, не первой свежести халате, сначала испуганно охнула, увидев внезапно возникшую из-за прилавка собачью морду и хотела уже позвать на помощь рубщика мяса, но увидев умные глаза Рады и убедившись, что она не хватает почём зря её товар и не убегает, даже развеселилась.
- Ах, ты, моя умница! – воскликнула она – Ах, ты, красавица! Ты, наверное, кушать хочешь? Ну, погоди, погоди, я сейчас…
Женщина нагнулась под прилавок, достала оттуда свежую, с небольшими кусочками мяса кость, называемую в простонародье «мосол» и протянула Раде:
- На, собачушка, кушай!
Рада осторожно взяла кость и оттолкнувшись передними лапами от прилавка, поспешила к выходу. Удачно проскочив в двери вместе с посетителями, она выскочила на улицу и поспешила к тому месту, где находился её хозяин. Димка по-прежнему стоял у книжного прилавка и разговаривал о чём-то с продавцом. Андрей Мокрецов стоял рядом и курил. Увидев Раду, он чуть не выронил изо рта сигарету и молча ткнул локтем в бок Димку. Андрей знал, что Рада без разрешения хозяина никогда и не от кого не примет даже самый лакомый кусок, пусть даже будет умирать от голода, не говоря уж о том, что бы поднять что-то с земли. Поэтому и удивился, увидев Раду с костью в зубах. Димка тоже слегка опешил. Он открыл рот, что бы что–то сказать, но так и застыл, словно забыл все слова. Они молча смотрели, как Рада степенно подошла к бабуле и осторожно положила кость ей в миску. Бабуля перестала раскачиваться, упёрлась взглядом в кость, затем подняла голову. На неё чуть ли не в упор смотрели, не мигая собачьи глаза. Бабуля взглянула направо, затем налево, потом осторожно потрогала необычный подарок, взяла его в руки, подслеповато вглядываясь, поднесла к носу, понюхала и заохала:
- Да ты моя хорошая, ты мне покушать принесла! Вот спасибо, родная, я теперь супчик сварю, наваристый, а косточку я тебе потом принесу, тоже поделюсь с тобой!
Видевшие эту картину люди грохнули смехом. Смеялись и Димка с Андреем. И только Рада, недоумённо глядя на смеющиеся вокруг неё лица, слегка помахивала хвостом…
* * *
В один из летних вечеров, Димка с Радой возвращались домой. День выдался очень даже нелёгким. Сразу с утра выезжали на оцепление, в связи с обнаружением на одной из улиц города неразорвавшегося снаряда. Снаряд был времен второй мировой войны и откуда он взялся – непостижимая загадка! Обнаружил сию опасную находку дворник, который рано утром, пока большинство законопослушных граждан спит, вышел на уборку закреплённой за ним территории.
- Я сначала думал – труба водосточная оборвалась, - охотно отвечал он на вопросы сотрудников следственно-оперативной группы, незамедлительно выехавшей по его телефонному звонку – а потом гляжу: ан, нет! Труба-то, она узенькая, а здесь объём поболе будет. А когда пригляделся: мама моя! Это же не иначе – боеприпас! Ежели саданёт – снесет полдома. А люди-то спят! А ежели проснутся, да на работу побегут, детишки, однако же, в школу… А она, дура эта, возьмёт, да и рванёт! Вот, думаю, будет делов! Я быстренько к себе, в дворницкую, да в милицию и позвонил!
Место обнаружения снаряда быстро оцепили, вызвали саперов, которые сразу установили, что снаряд не представляет опасности, так как является учебным. Уже не опасную болванку они загрузили в машину и уехали. Остальные невольные участники (в том числе и Димка с Радой, которую он в этот день взял с собой) вернулись в подразделение.
Потом выезжали на полигон, где до полного изнеможения отрабатывали различные вводные задачи: строились, бегали, прыгали и стреляли. Рада тоже принимала в этих мероприятиях самое деятельное участие. Так что вымотались они за этот день по самое «не хочу». У Димки в голове была одна только мысль – поскорей добраться до дома, смыть с себя пот и пыль и завалиться в свежую постель. Такие же мысли были, наверное, и у Рады. Она устало плелась рядом с Димкой, не обращая внимания на шмыгающих буквально под ногами воробьёв, и только изредка вскидывала голову и внимательно оглядывала встречных прохожих: для неё служба продолжалась круглые сутки. И безопасность хозяина при этом была первоочередной задачей.
Уже на подходе к самому дому (Димка даже взялся за ручку входной двери подъезда), Рада вдруг насторожила уши и повернула голову в сторону мусорных баков. Что-то привлекло её внимание. Димка вопросительно взглянул на свою воспитанницу:
- Что такое? – спросил он – Чего всполошилась?
Рада только встряхнула ушами и молча потрусила к бакам. Подбежав, она разворошила носом кучу каких-то коробок, оставленных жителями ближайших домов прямо на земле и что-то подхватив, неспешно вернулась обратно. Димка, дождавшись, когда Рада с находкой подойдёт к нему, удивлённо присвистнул: в собачьей пасти, слегка подёргивался чёрный комочек. Котёнок! Очевидно, кто-то выбросил на помойку этого малыша, оказавшегося лишним или не нужным бывшим хозяевам. На вид ему было около месяца. Хрупкий, чёрного цвета и только носочки на лапках, да манишка на груди были белого цвета. Котёнок жалобно попискивал и смешно дёргал лапками, пытаясь вырваться из собачьего захвата.
- Ну-ка, дай мне сюда это чудо-юдо! – Димка осторожно взял котёнка в свои руки и перевернул на спину – Мальчик! Ну и что мы с ним будем делать? Вот только котёнка нам с тобой не хватало! И как тебя угораздило!
Рада внимательно глядела на Димку, словно ждала от него какого-то решения. И оно пришло!
- Ладно, как-нибудь, справимся! Берём этого черномазика. Но только, чур, воспитывать сама будешь! И прибирать за ним, если что…
Рада серьёзно кивнула головой, как будто бы понимала о чём идёт речь. Котёнка назвали Душманом. Он оказался на редкость чистоплотным и не лишенным храбрости. Оказавшись в квартире, тут же обнюхал все углы, неуклюже переваливаясь на своих тоненьких лапках. Рада осторожно сопровождала его в этом обходе, иногда подталкивая носом, мол, давай, шевелись быстрее. А как только Димка принёс в коробочке из-под обуви песочек, набранный им во дворе на детской площадке, сразу же полез в неё, покопошился, устраиваясь поудобнее и замер на некоторое время. После чего аккуратно закопал следы своего пребывания, обнюхал и, убедившись, что всё правильно сделал, уверенно пошагал к Радиной миске.
Так в жизни Димки и Рады появился третий член семейства.
Рос Душман не по дням, а по часам. Незаметно превратился в холеного, сытого котяру с наглой мордой и сверкающей шерстью, вполне оправдывающего своё имя. Очень быстро поставил на место Раду и попытался дать понять Димке, что хозяин в квартире он, Душман. Выразилось это в том, что он без зазрения совести ел из миски Рады, выбирая кусочки повкуснее, но жёстко сторожил своё блюдечко. Один раз Рада попыталась было сунуть туда свой нос, но получила по нему такой удар когтистой лапой, что взвизгнув от боли, тут же отскочила и больше ни на шаг к этому блюдечку не приближалась. Применять такую же тактику по отношению к коту почему-то стеснялась или не хотела.
Попытался Душман таким же образом поступить и с Димкой, выбрав местом для сна подушку на Димкиной кровати, вальяжно расположившись на ней однажды вечером, когда все готовились ко сну. Обычно до этого он спал возле окна, в кресле, на которое Димка постелил мягкое полотенце, пожертвовав им для кошачьего удобства.
Но Димка эту попытку сразу пресёк. «Дух» получил тапком по наглой морде и обиженно мяукнув, скрылся под кроватью. Через минуту он оттуда вылез и молча взобрался на спину Раде, которая обычно спала на коврике, рядом с Димкиной кроватью. Рада замерла, боясь пошевельнуться и только косила глазом, пытаясь увидеть, что там у неё происходит. Душман же, ничтоже сумняще, поворочался и, свернувшись калачиком, уснул на собачьей спине. Ну, а Рада провела практически бессонную ночь, лишний раз стараясь не шевелиться и постоянно вздрагивая, когда кот спросонок, устраивался поудобнее. Правда, со временем, она уже с Душманом не церемонилась и лежала как ей удобно. Кот, недовольно урча, пристраивался к её боку, там, где потеплее и тоже засыпал.
* * *
В подъезде, где жил Димка, этажом ниже жила одинокая бабушка. Звали её баба Тома. Было ей лет 80, но выглядела она гораздо моложе. Бойкая не по годам, она не сидела по вечерам на лавочке, с такими же, как сама, бабульками, перемывая косточки всем мимо проходящим, или обсуждая очередной телесериал, а всё время куда-то уезжала по утрам и возвращалась только вечером. Изредка, встречаясь с Димкой, приветливо здоровалась, справлялась о делах и на прощанье приговаривала: «Ну, дай тебе, Бог, здоровья на долгие годы»! Иногда её навещали какие-то люди, очевидно - родственники, привозили ей продукты, ещё что-то, помогали прибираться по дому. Все соседи её уважали, и никто не мог сказать про неё ни одного худого слова. И вдруг однажды в квартиру Димки позвонили поздно вечером. Димка был дома, смотрел телевизор. Открыв дверь, он увидел соседку бабы Томы, тётю Зину. Та подняла на Димку заплаканные глаза и сказала:
- Баба Тома умерла. Вот, собираем на похороны, кто сколько может.
Димка ошарашенно помотал головой. Как-то не укладывалось в ней, что вечный живчик баба Тома и вдруг – умерла.
- Конечно, конечно, - забормотал он, - проходите, я сейчас.
Димка бросился в спальню, открыл шкаф, достал из кармана висевших брюк кошелёк. В нём сиротливо лежала тысячная купюра. Димка молча махнул рукой: «Проживу»! и, взяв тысячу, передал её тёте Зине.
- Вот спасибо, Димочка! - тётя Зина положила деньги в конвертик, который держала в руках – Ты не сомневайся, я себе ни копеечки не возьму из этих денег, грех это!
- Да я даже не думаю об этом! – Димке стало почему-то неловко, словно он заподозрил в чём-то нехорошем тётю Зину – Просто как-то не верится, что бабы Томы нет.
- Все мы когда-нибудь уйдём, кому как Бог на душу положит – тётя Зина перекрестилась и, повернувшись к соседней двери, нажала звонок.
Через три дня состоялись похороны и Димку тоже пригласили помянуть бабу Тому. Он в этот день отдыхал и поэтому находился дома. Конечно же, он не стал отказываться, так как глубоко уважал старушку и, если уж не получилось проводить её в последний путь, то почему бы не помянуть её добрым словом. При выходе из квартиры, у него между ног проскочил Душман и прыжками слетел вниз по лестнице.
- Ну, пусть погуляет – решил Димка – вернётся, никуда не денется.
Душман частенько уходил гулять самостоятельно и Димка за него сильно не беспокоился. Но через сутки хватился: кота дома не было. Обычно он мог проорать всю ночь с такими же оторвами котами, но утром всегда возвращался: отсыпался, отъедался и набирался сил для новых похождений. Не появился Душман ни на второй день, ни на третий. Димка уже всерьёз забеспокоился и решил, что если котяра не явится домой сегодня, то завтра он точно отправится на его поиски.
Раздался звонок. Димка открыл дверь. На пороге стояла незнакомая женщина, но Димке показалось, что он её где-то уже видел.
- Здравствуйте! – почему-то смущаясь, сказала женщина – Вас ведь Димой зовут?
- Да! – Димка вопросительно посмотрел на женщину – Чем обязан?
Женщина ещё больше засмущалась.
- Дима, вы бы не могли забрать своего кота? Мне сказали, что это ваш. А то он у нас уже три дня живёт. От поминок много еды осталось, мы его кормим, он ест и уходить не хочет. Даже в туалет приспособился на унитаз ходить. Такой умненький! Но нам просто нужно домой уезжать, квартиру запереть придётся, так не оставлять же его там.
Димка вдруг сразу вспомнил, что видел эту женщину на поминках у бабы Томы. Она приходилась ей, вроде бы, племянницей или внучкой. Он покраснел и мысленно чертыхаясь, поспешил за женщиной. Войдя в квартиру бабы Томы, Димка увидел Душмана, неимоверно раздувшегося от халявной еды, лежащего на кухне, возле холодильника, на заботливо подстеленном под него лоскутном коврике. Рядом с ним стояла большая тарелка, полная различной снеди: котлеты мясные и рыбные, куриные окорочка, колбаска различных видов, ещё какие-то косточки. Возле тарелки с едой стояла другая, доверху наполненная молоком.
При появлении Димки, Душман только приоткрыл правый глаз, лениво оглядел своего хозяина и снова закрыл, всем своим видом показывая, как ему здесь хорошо и он никуда отсюда не собирается уходить.
Димка молча взбесился. Он подхватил потерявшего стыд и совесть Душмана на руки, незаметно, но очень чувствительно ущипнул его за жирный бок, отчего последний выпучил глаза, но заорать почему-то не решился и лишь лихорадочно стал заглатывать воздух.
- Ну-ка, гость - в попе гвоздь – ругнулся в сердцах Димка, - собирайся домой!
- Вы извините! – обратился он к женщине – Я-то думал, он где-то на улице забегался, искать его собирался, даже представить не мог, что он у вас.
- Ничего, ничего – улыбнулась женщина, - он котик хороший, не пакостливый, как некоторые. Тоже ведь пришёл, помянул нашу бабушку.
Димка распрощался и поспешил домой. Войдя в квартиру, он закрыл за собой дверь и пинком отправил Душмана в полёт через весь коридор. Кот, получив увесистого пенделя, дико заорал и большой тяжелой торпедой врезался в стену туалета. Вскочил, ошалело замотал головой и шмыгнул под кровать. Ничего не понимающая Рада выскочила в коридор и удивленно смотрела на Димку.
- Нет, ты понимаешь! – разгорячился тот – Мы думаем, что он на улице кошек обихаживает, а он бабушку поминает! Причём уже третий день! Самым бессовестным образом! Дома его, видишь ли, не кормят! Погоди у меня, только попробуй, выгляни – таких люлей отхватишь, на всю жизнь запомнишь, как меня перед незнакомыми людьми срамить!
Кот не отвечал, затаившись где-то под кроватью и благоразумно решивший из-под неё не вылезать, пока не утихнет гнев хозяина.
* * *
- Товарищ милиционер! – от истошного женского крика Димка непроизвольно вздрогнул. Они с Радой мирно патрулировали лесопарковую зону отдыха в одном из спальных районов города. Вечерело. Солнце уже практически уходило за горизонт и темнело как всегда быстро. Ещё часика три такой же безмятежно-спокойной службы и всё – можно спокойно возвращаться домой. Но, к сожалению, исходя из имеющегося опыта, эти последние три часа, как правило, и были самыми непредсказуемыми.
- Товарищ милиционер! – всхлипывающая женщина ухватила Димку за рукав форменной куртки. Рада тут же зарычала, усмотрев в этом нарушение неприкосновенности хозяина и, вздыбила шерсть.
- Ой! – женщина испуганно отпрянула.
- Фу, Рада! – Димка жёстко натянул поводок. – Что случилось? – обратился он к женщине, которая со страхом смотрела на Раду.
- Товарищ милиционер, – дрожащим голосом произнесла та – помогите! У меня сумку украли! – женщина всхлипнула – Там зарплата была, вся до копеечки и документы… - он не выдержала и зарыдала, закрыв лицо руками.
- Успокойтесь! – Димка сразу весь словно подтянулся – Где и когда это произошло, при каких обстоятельствах?
- Я вон там шла, – перестав на время плакать, женщина показала в сторону лесного массива – от трамвайной остановки. Мне только через парк пройти и я – дома. А он как выскочит, как крикнет что-то, у меня сразу от страха дыхание перехватило. Остановилась, а он сумку – хвать! И в сторону. А у меня в сумке зарплата… - женщина снова всхлипнула – что теперь делать-то?
- Так, кто это был: парень, мужчина взрослый? Русский, бурят? Сколько лет примерно, во что одет, приметы какие-нибудь успели запомнить?
- Ничего не запомнила – женщина испуганно смотрела на Димку – вроде, парень, русский, по-моему. Молодой еще, лет 20-25. А одет во всё тёмное, больше ничего не помню.
- Не густо! – Димка уже спешно направлялся в сторону, указанную женщиной – Место-то хоть сможете точно указать?
- Место? Конечно, могу! – женщина едва поспевала за Димкой, стараясь не отставать – Вот здесь это было. Я оттуда шла, а он вот из-за этих кустов выскочил. А побежал…- женщина беспомощно заозиралась – побежал, он, похоже, туда! – она ткнула пальцем в сторону строящегося неподалёку дома.
Димка подвёл Раду к кустам, из-за которых, по словам женщины, выскочил нападавший. Присел на корточки, включил фонарик, который был частью служебной экипировки и не без труда увидел чуть заметный вдавленный отпечаток обуви. Рада тоже ткнулась в него носом.
- След, Рада, ищи! – она вдохнула, замерла, потом ещё раз вдохнула, шумно фыркнула и уверенно повлекла Димку по направлению к строящемуся зданию.
- Позвоните в милицию, «02»! – крикнул он уже на ходу женщине – Объясните ситуацию!
Рада быстро набрала ход и Димка уже бежал, стараясь от неё не отставать.
- Давай, девочка, давай, не подкачай! – мысленно твердил он. Димку охватило сильное волнение. Не из-за преследования преступника, нет. Ему приходилось уже неоднократно участвовать в задержании разного рода лиц, совершивших преступления. Были среди них и злостные хулиганы, и грабители и как-то даже пришлось обезвреживать вооруженного топором особо опасного рецидивиста.
Сейчас Димка волновался за Раду. Это было её первое «боевое крещение». До этого она ходила по следу только на полигоне. Сейчас ей предстояло подтвердить полученные навыки и закрепить их в реальной обстановке. Получится ли, справится ли она?
Рада между тем спешила вперёд, лишь изредка приподнимая нос от земли и, даже не оглядывалась на Димку. Они подбежали к строящемуся дому, проскользнули через зиявший чёрный проём будущего подъезда и, Рада уверенно потянула поводок к окну. Димка, поначалу предполагавший, что преступник может затаиться в этом строящемся здании, понял, что ошибался в своих догадках. Рада легко преодолела кирпичный проем окна, выскочила на свежий воздух и помчалась к проезжей части. Там она слегка заметалась: выхлопные газы от автомашин перебивали едва уловимый запах следа, но вот она чихнула и вновь уверенно потянула Димку через дорогу, не обращая внимания на движущийся транспорт. Мчавшаяся в этом направлении автомашина завизжала тормозами и остановилась буквально в метре от Димки. Тот на ходу махнул водителю рукой: мол, извини, сам видишь – не до соблюдения ПДД.
Метров через двести от дороги начинались двухэтажные бараки рабочего посёлка, в которых жили теперь уже не только рабочие, а в большинстве своём различного рода лица с асоциальным поведением. Димка на бегу ощупал кобуру и притянул её по ремню поближе. Знал прекрасно, что из себя представляют эти самые лица. Но Рада не сбавляла бег и уверенно направилась к единственному девятиэтажному дому, одинокой свечкой возвышавшемуся над бараками посёлка. Подъезд, к которому Рада подвела Димку был открыт. Он только успел подумать о возможной проблеме с осмотром квартиры, если его ещё туда пустят. Или вообще откроют. Надо будет вызывать следственно-оперативную группу и как бы ещё не оказалось, что Рада ошиблась. Насмешек не оберёшься! Да ещё хозяева квартиры могут запросто жалобу написать. Тоже не очень-то приятно отписываться. Но вопреки сомнению Димки, Рада, на секунду задержавшись у входа в подъезд, потянулась к подвалу, вход который находился рядом с подъездом. Димка, придержав её порыв, достал из кобуры пистолет, передёрнул затвор, дослав патрон в патронник (кто его знает, что можно ожидать в темноте подвала) и сдерживая Раду, потихоньку придвинулся к подвальной двери. Толкнул её ногой. Дверь заскрипела и неохотно отворилась. Пахнуло затхлостью, сыростью и кошачье-мышиными испражнениями. А может быть и человечьими – настолько все эти запахи перемешались.
- Тихо, Рада, тихо! – Димка потрепал собаку за шею, почувствовав, как напряжены её мышцы на загривке. Перехватив пистолет, достал второй рукой фонарь и осветил помещение. Жидкий луч фонаря выхватил деревянные кладовые жителей дома, серые бетонные стены подвала и кучи мусора под ногами.
- Кто здесь, выходи! Это милиция! Не выйдешь – буду стрелять! – насчёт стрельбы Димка, конечно, приврал. Это так, в расчёте на душевную слабость преступника, в которую он мало, в общем-то, верил. Рада, между тем, ощетинившись, тянула Димку к угловому закутку, где лежали какие-то доски и ворохи тряпок. Кто и зачем их здесь набросал – история об этом умалчивает. Такие кучи, наверняка, имеются в подвалах каждого городского дома. Если жильцы, конечно, равнодушны к своему санитарному состоянию.
Димка осветил весь этот хлам фонариком и непроизвольно вздрогнул. То, что он принимал за ворох тряпок, оказалось человеком. Сгорбившись между наваленных, как попало досок, он исподлобья смотрел на Димку.
- Так, выбираемся оттуда, только потихоньку! – Димка предупреждающе взвёл курок. Тот сухо щёлкнул.
- Не стреляй! – сдавленным голосом отозвался прятавшийся – Сейчас вылезу. Только собаку придержи…
Из-за досок выбрался парень лет 25, небритый, с опухшим от беспробудного пьянства лицом. Отряхивая с себя пыль, он сделал пару шагов по направлению к Димке.
- Не понял! – нахмурился тот – А где сумка?
- Какая сумка? – удивился парень – Нет у меня никакой сумки. Живу я здесь.
- Я сейчас отвернусь на минуту – сказал Димка. Голос его не предвещал ничего хорошего. – А собачку отпущу. Может, тогда память у тебя немного улучшится?
Он чуть приспустил поводок. Рада молча дёрнулась к парню, ощерив клыки.
- Всё! Всё! Понял! Здесь сумка, здесь! – парень шарахнулся назад. Кряхтя, нагнулся и достал из-под досок кожаную сумку белого цвета. – Вот, - он дрожащими руками протянул сумку Димке – всё здесь, ничего не тронул. Не успел ещё…
* * *
Пролетел ещё один год. Рада возмужала. Ей уже не раз приходилось участвовать в задержании преступников и как-то даже очень сильно досталось по боку стальным прутом. Одно ребро у неё в результате было сломано, но зато и рука, державшая злополучный прут, надолго вышла из строя, прокушенная мощными клыками Рады. Прут, вообще-то, предназначался Димке, но его спасла молниеносная реакция собаки. Они тогда в составе группы задержания выехали для усмирения уличных хулиганов, устроивших прямо на центральной улице города потасовку с такими же, как и они сами охламонами. Когда драчуны были практически разогнаны, а небольшая часть их задержана, Димка как раз осуществлял досмотр одного из них. Он склонился к ногам стоящего к нему спиной парня, ладонями проводя сверху вниз, и тут боковым зрением увидел, как стоявший рядом другой правонарушитель взмахнул рукой и откуда-то из рукава у него выскочил небольшой металлический прут. Ещё секунда и плохо пришлось бы Димке – удар металлической арматуриной с близкого расстояния – это вам не хухры-мухры! Но ещё быстрее оказалась реакция Рады. Стремительный бросок и удар прута приходится ей в бок! Несмотря на дикую боль, Рада умудрилась вцепиться в руку отморозка, как позже выяснилось, обкуренного наркотой до потери реальности. Утробный крик, переходящий в визг оглушил всех. Парень свалился на землю, а Рада, сомкнув клыки, терзала его руку. Она хорошо усвоила: в первую очередь – безопасность хозяина! Кто поднимет на него руку – должен этой руки надолго лишиться! Данному правилу Рада следовала неукоснительно…
Этот осенний день не предвещал ничего необычного. После обеда группа молодых парней – сотрудников ОМОН собралась на скамеечке под берёзой, которая росла рядом с административным зданием на территории отряда. Травили анекдоты, вспоминали разные случаи из жизни. Внезапно распахнулась входная дверь здания, где располагалась дежурная часть и появившийся на пороге дежурный, объявил срочное построение.
Из информации, доведённой руководством, вырисовывалась следующая картина: в городе совершено дерзкое ограбление ювелирного магазина. Похищены драгоценности и денежные средства на очень большую сумму. По крайней мере, Димке, чтобы заработать такие деньги, нужно было «впахивать» лет 15. Самое нелепое, что магазин был оборудован кнопкой тревожной сигнализации, но почему-то никто из продавцов ей не воспользовался. Их и было то всего двое: девчушки лет 19-20. При виде вооружённых грабителей, да ещё в чёрных масках на лицах, у обеих отнялись и ноги и руки. Опомнились только тогда, когда грабителей уже и след простыл. По «горячим следам» задержать их не удалось, примет тоже никаких. На ноги были подняты все имеющиеся силы МВД республики. В районы полетели ориентировки, грозные указания. Негласным сотрудникам милиции, а проще говоря – агентуре, были даны самые тщательные указания и обещания хорошего вознаграждения за предоставление хотя бы мало-мальски значимой информации о преступниках и их месте нахождения. Но все усилия были тщетны. Грабители или залегли «на дно» или это были заезжие гастролеры, которых теперь ищи-свищи! Тем не менее, раскрытие данного преступления было взято на контроль МВД России и местным сотрудникам волей-неволей приходилось работать в поте лица, чтобы найти хоть какую-нибудь зацепку. И не захочешь, да будешь бегать, когда на тебя ежедневно «давят» сверху, да грозят всякими немыслимыми карами.
ОМОНу (в том числе и Димке) в этом плане было несравненно легче – они ведь не были оперативными сотрудниками, но и с них нет-нет, да порой спрашивали результаты. Носишь милицейские погоны – вот и отрабатывай свой хлеб!
Прошёл месяц и вдруг как гром с ясного неба! Где-то, на какой-то «хазе» всплыл перстенёк. Один из тех самых похищенных в ювелирном. Владелица перстенька, дама лет тридцати, основным занятием которой было предоставление интимных услуг состоятельным мужчинам, пояснила при задержании, что колечком расплатился за ночь с ней клиент, по виду кавказец, лет 35. Других примет дамочка не запомнила. Да и к чему ей запоминать всех озабоченных пользователей, какие у неё были. Этого просто вспомнила, потому что при оплате услуг у него не оказалось с собой денег. Кавказец долго не мог понять – куда девался его кошелёк. Ведь, когда он договаривался с Элеонорой (так отрекомендовалась дамочка, хотя по паспорту она была просто Ульяна), деньги были при нём. Он и за номер в гостинице заплатил. Пытался было «наехать» на Элеонору, заподозрив её в краже, но та пришла в такое возмущение, так убедительно вопила и трясла своими вещами, что ловелас поневоле поверил, что или выронил кошелёк в коридоре или его «дёрнули» в ресторане, где он заказывал ужин. Сама Элеонора прекрасно знала, где находится кошелёк (он лежал в кустах за окном, куда она его аккуратно бросила, когда кавалер после её бурных ласк и принятого спиртного уснул на двуспальной кровати). В это время жрица любви и освободила его от излишних (по её мнению) дензнаков. Она поступала так иногда, в противовес существующих правил, но ещё ни разу её на этом деле не поймали. Что бы с ней было, если бы её застали за таким занятием… Об этом она предпочитала не думать. Естественно, оперативникам Элеонора про кошелёк ничего не сообщила, рассказав лишь о том, что убедившись в отсутствии денег, кавказец вытащил откуда-то из пиджака перстень с бриллиантовыми вставками и подарил ей вместо оплаты. Сказав на прощание, что она перед ним в долгу и раза два ещё должна принять его в свои объятия бесплатно. Жалко, покрасоваться в нём пришлось недолго – кто-то из завистливых товарок сдал её ментуре. Колечко «пробили» по базе данных и оно всплыло как похищенное при разбойном нападении. Элеонору, конечно, отпустили, взяв подписку о невыезде, а украшение реквизировали. Так у милиции появилась первая зацепка, что преступники – в городе. Вновь затрясли агентуру, подучётных лиц. Кто и как раздобыл информацию о преступниках, Димка не знал. Просто однажды после обеда он вместе с другими бойцами выехал в составе группы задержания к месту их предполагаемого базирования. По имеющимся данным, подозреваемых было трое: один уже известный кавказец, другой азиат и третий – мужчина неизвестной национальности, лет сорока, с чёрными усами. У всех преступников имелось оружие и бойцы получили строгий инструктаж: головы беречь, зря на рожон под пули не лезть.
Так как Димка был с Радой, ему отводилась особая роль. Дом, в котором по имеющейся информации обитали грабители, находился на отшибе города, в посёлке, прямо примыкавшем к лесу. Димка должен был стоять в оцеплении и если потребуется его помощь (вернее – Рады), он должен был действовать по команде старшего группы захвата. Рассчитывали взять преступников тихо, «без шума и пыли», но что-то пошло не так. Милиционеров словно ждали и едва оперативники появились во дворе – загрохотали выстрелы. Видно, преступники были ребята «кручёные», кроме ювелирного магазина имеющие за спиной ещё что-то тяжкое и просто так сдаваться не хотели. Плохо было то, что дом стоял посреди обширного участка, который просматривался со всех сторон. Незамеченным просто нельзя было подойти. А патронов бандиты не жалели. Видно, недостатка в них не испытывали. Огонь вели, по крайней мере, из двух пистолетов и одного автомата. Чтобы напрасно не подставлять головы под пули, было принято решение дождаться темноты и под её прикрытием штурмовать дом. Конечно, можно было попросту закидать дом гранатами, но приказ был: брать живыми! Мало ли что числилось за этими ухарями из числа нераскрытых преступлений. Да и где находятся похищенные драгоценности из ювелирного – тоже необходимо было узнать. А иначе и перед Москвой не отчитаешься! Мало ли, что преступники уничтожены. А кто докажет, что это были те самые? Нет изъятых украшений – значит, преступление так и будет висеть «глухарём».
О том, что по темноте преступники могут скрыться, речи не было. Оцепление было плотным.
Наступил вечер, которого все с таким нетерпение ждали. Стемнело. Не до такой степени, что абсолютно ничего не видно, но постараться пробраться незамеченными к дому можно было попробовать. Кому-то в голову пришла мысль пустить собаку. Но прежде забросить в окно светошумовую гранату. Мысль одобрили. Димка с Радой выдвинулись на первый план. Сердце у Димки колотилось. Бил небольшой мандраж. Зато Рада казалось совсем спокойной и только насторожённые уши выдавали её волнение. После отвлекающих выстрелов в окна полетели гранаты «Заря-2» и как только они взорвались, следом в окна влетели бойцы спецподразделения. Но опережая их, в одно из окон по команде Димки ринулась Рада. Димка бросился следом за ней. Ухватившись руками за подоконник, он подтянулся, насколько позволял бронежилет и, не обращая внимания на торчавшие осколки стекла, перекатился в помещение. Было темно, глаза и обоняние резал едкий запах сгоревшего пороха. Каким-то шестым чувством Димка понял, что Рады в этой комнате нет. И действительно, её рычание послышалось где-то за пределами комнаты. Димка практически на ощупь нашёл выход и не заморачиваясь на возню коллег, которые обезвреживали кого-то из преступников, осторожно выглянул в коридор. В полутьме дома он разглядел, что на полу кто-то лежит, а над ним стоит Рада и тихо, но очень злобно рычит, упираясь передними лапами в спину лежащему. Димка на ходу достал наручники и в два прыжка оказался рядом с Радой. Под её лапами не хуже собачонки скулил какой-то тип. Димка быстро завернул ему руки назад и сковал «браслетами». Затем он за шиворот поднял задержанного и направился с ним к выходу. Он уже был у самого порога, когда вдруг раздался выстрел. Димка прямо почувствовал, как его обдал горячий ветерок от пролетевшей пули. Голова парня, которого он конвоировал, вдруг лопнула кровавыми брызгами. В ту же секунду Димка резко развернулся на 180 градусов и увидел позади себя, в углу коридора силуэт крепкого коренастого человека. Глаза у него уже привыкли к темноте и он сумел разглядеть в руке коренастого пистолет. И не только пистолет. Каким-то сфокусированным взглядом он даже разглядел небольшие чёрные усы. Они торчали над дулом пистолета, зрачок которого смотрел прямо в голову Димки. Очевидно, первый выстрел также предназначался ему и только по счастливой (для Димки), случайности угодил в задержанного. За доли секунды в голове у него пронеслось множество мыслей. В них Димка уже успел увидеть себя лежащим на полу с простреленной головой, успел пожалеть родителей: отца и мать, у которых он был единственным сыном и на которого они возлагали все свои надежды. Всё также мысленно он попробовал броситься в сторону, увернувшись от пистолета, но понял, что катастрофически не успевает. И в те мгновения, в которые Димка прощался с жизнью, вдруг словно тёмная молния взвилась Рада. Её клыки с хрустом впились в руку черноусого, держащую пистолет.
- Ах, ты, тварь! – завизжал тот от боли, роняя оружие. Однако самообладание не покинуло его и в эту минуту. Левой рукой, изловчившись, он выхватил откуда-то тяжёлый, явно самодельный нож и в ярости всадил его в лохматый живот. Ослепительной болью полыхнуло в собачьих глазах. Инстинкт требовал разжать пасть и завизжать. Долг требовал не отпускать руку, которой только что пытались причинить ЗЛО её хозяину. Клыки дрогнули, но затем ещё сильнее сдавили запястье.
- Тварь, тварь! – яростно рычал черноусый, раз за разом всаживая нож в мягкую податливую плоть.
- Я не Тварь….- отметило угасающее собачье сознание: Я – Рада!..
Клыки она так и не разомкнула.
* * *
На чьей-то машине (Димка даже не понял – попутной или кто-то дал свою) Раду срочно доставили в поселковую больницу, которая, к счастью, находилась недалеко от места проведения операции. Дежурный хирург был на месте и, несмотря, на то, что в роли пациента выступала собака, он, узнав, кто это и что случилось, без всяких сомнений дал команду везти её в операционный зал. Димка остался ожидать в коридоре. Спазмы сдавили его горло и, он не выдержав, заплакал. Он не стеснялся своих слёз, катившихся по его небритым щекам. Не стеснялся того, что на него, одетого в пятнистый милицейский камуфляж и вдруг плачущего – с недоумением и любопытством смотрят те немногие больные и пришедшие навестить их родственники, находящиеся в этот момент рядом с ним в коридоре.
Он плакал, потому что сейчас, напротив него, в операционной палате умирал его друг. Друг, ценой своей жизни спасший жизнь ему. Друг, который вырос на его глазах, делил с ним тяготы службы и разделял радость от тех счастливых мгновений, что не так часто выпадали на их долю.
Охватив руками голову, он склонился над коленями и, раскачиваясь, повторял как мантру, как заклинание: «Всё будет хорошо, ты слышишь меня – всё будет хорошо…»
Врач сделал всё, что мог, но он, к сожалению, не волшебник… Собачье сердце остановилось. Хирург некоторое время постоял, словно не понимая, что случилось, затем снял окровавленные перчатки, бросил их в урну и тихо вышел из операционного зала. На немой вопрос в глазах Димки, он только молча покачал головой.
У Димки в горле стоял тугой комок, не позволяющий что-либо сказать. Напрасно он пытался сглотнуть – из горла вместо слов вырывался какой-то клёкот…
Молоденькая медсестра, ассистировавшая при операции, вдруг выскочила из операционной и закричала вслед уходящему врачу:
- Евгений Александрович! Там!.. Собака!.. Сердце!.. Оно бьётся!
Врач резко развернулся, на секунду застыл в недоумении, затем быстрыми шагами проследовал в операционную. Димка попытался проникнуть вслед за ним, но медсестра захлопнула дверь перед самым его носом.
- Сюда нельзя! – успела только сказать ему, ничего не понимающему, растерянному.
Врач между тем, не теряя ни секунды, взглянул на приборы. Стрелка кардиомонитора показывала, что сердце собаки редко, но билось. Он приложил руку под горло. Пульс слабо, но прощупывался. Это было невероятно!
- Марина, срочно кардиомин с глюкозой! Внутривенно!..
Что происходило за закрытой дверью, Димка не видел и не слышал. В сознании звучали слова медсестры: «Сердце... Оно бьётся!..»
Димка в изнеможении сполз спиной по стене прямо на пол.
- Сердце… Оно бьётся…- шептал он.
Теперь он верил – сердце Рады будет биться. Она будет жить! Другого быть просто не может!