Распорядилась так судьба,
Что мастер вновь взял в руки кисти,
И на тонком теле полотна
Изобразил он отпечаток жизни.
Легенду, покрытую веками,
Быль, что передается лишь в уста,
О том, как объединяли
Республику, верность кровию крепя.
Его рукой написан воин,
Широким росчерком мазка
Позвал он всех, кто был достоин,
Скрестивши в клятве острие клинка.
В главе стола, осененный златым бликом
Кровавый заговор короною прикрыв,
Цивилис, одноглазым ликом,
Создает величественный миф.
Держа в руках вино и холод,
На нас взирают с полотна
Под сенью неизвестных сводов
Батавов знатные рода.
Сей холст, принЯвший слои краски,
Расписанный энергией творца,
Отвергнут был, и предано огласке,
Что эта живопись – творение подлеца.
Великий мастер, упавши на коленья,
Руку занес на плоскость полотна
Погибло прекрасное творенье
Под резкими ударами ножа!
Кромсал и резал, не щадил
Своих мотивов он с досадой.
И предавала ему сил
Поникшая и угасающая слава.
Он изрубил гения величье,
Обрезал ненужные мазки,
В поступке сем его разум был циничен,
Но сердце разрывалось от тоски.
Потерян навсегда великий образ,
В прах превращен в забвенной темноте,
И в холле ратуши, где он должен вызывать хвалебный возглас,
Красуется нагое место на стене.