День этот, ненавязчиво обычный
Стал испытанием родной Землицы,
Когда фашизм жестокий, ироничный,
Порушил наши славные границы.
Июнь – начало лета, всем в угоду!
Соловушка поёт, как очумелый.
Бал выпускной выходит на Природу,
Желанный очень, творчески умелый.
Элита Школы не смыкает вежды,
Её пора, программная, настала,
Пора мечтаний, радужной надежды,
Пора Любви. Любовь заглавной стала!
И люди, благодушием накрывшись,
Приход большой Удачи ожидали,
Нормальной обстановкой заручившись.
Всё планы строили, не ведая печали.
И вдруг, как обухом, да в самое сознанье,
Да так, что в жилах сразу кровь застыла.
Непрочным оказалось мирозданье –
Фашистское цунами нас накрыло.
Маниакальным обществом воспетый,
С программою из вражеских наветов,
Друзьями-сателлитами согретый,
Фашизм пошёл на Родину Советов.
И стон пронёсся по земле огромной,
Страна гигантской жертвой становилась.
Дух Русский стал энергией подъёмной.
Сломить такое – никому не снилось.
Страна, бесстрашно, ринулась на битву
За Русь святую, сжалась как пружина.
Народ поднялся, прочитав молитву –
Ему грозила «адская машина».
Мобилизация всех сил проходит
Во имя Родины, святого дела.
Растерянность от подлости – уходит,
Дух Русский возродился до предела.
Родился клич, пароль всего скорее,
Входя в умы, отталкивая беды,
Являясь с каждым разом всё сильнее –
«Для Родины, для Фронта, для Победы!»
Москва – плацдарм, по сути, уникальный,
Стремилась к ней фашистская натура.
На Красной Площади парад заглавный
Она хотела. Да, губа – не дура!
Заслон поставлен на путях кровавых
К Москве-Надежде, из пикетов Славы.
Панфиловцы – их двадцать восемь, правых.
Вошли навек в историю Державы.
Спасли Москву ценою своих жизней,
Себя в Бессмертии зачислив, вечном.
Приняв купель в настое с героизмом
На поле битвы, строго человечном.
Был Сталинград, и Паулюс пленённый,
Высоток сотни, где решал всё бой.
И был таран, и дот, врагом хвалённый,
Где приходилось жертвовать собой.
А был ещё и Ленинград голодный,
Большая язва на державном теле.
Воспринять хочет разум мой холодный,
Что умещается в рассудке нашем, еле.
Потом Берлин, и вот она Победа,
В стяг красный, на рейхстаге, воплотившись.
Поставив в позу нерадивого соседа,
Пошли вперёд, Победой заручившись
Спасли весь Мир, и жертвы не напрасны,
Себя изжили, вроде бы, паяцы.
Но ведь, гуляют – почему? не ясно!
Идеи шовинизма в форме «наци».
Капитализм соседствует с Наживой,
Безумства Жадных сущность, восхваляет.
Рекламой, же, неправедной и лживой
Народ, с дороги жизни, отстраняет.
Опомнитесь, ведь Гитлер не награда,
Мы Гадине снесли башку, когда-то.
Не бряцайте оружием, не надо!
Торгуйте помидорами, ребята.
Пусть я еврей, бурят ли, молдаванин,
Меня – да не коснётся укоризна.
Пусть с юга я, пусть с северных окраин,
Для всех я Русский, Русь – моя Отчизна.
Объекты чёрные, без аиста на стрехе –
Тремблинка, Бухенвальд, и Майданек,
Освенцим, Бабий Яр – фашизма вехи,
«Музеи» эти помнят подлый век.
Альтернативой им – Мемориалы,
Сыны Советские, на видном месте.
В Святую Память нас ведут порталы
Конструкции Достоинства и Чести.
ЦВЕТУЩИЙ МАЙ
Святость следует чтить. Человек подошёл.
Чтобы Память почтить, в себе силы нашёл.
На скрижали смотрел – ещё зрячи глаза.
Видеть то, что хотел, не мешала слеза.
Он стоял и молчал, о чём зря говорить?
У начала начал в думках следует быть.
Пронеслись чередой все года перед ним,
Перед чёрной бедой встал он сердцем своим.
И подруга его, мама – в трудной борьбе.
Фронт, ведь, прежде всего, уж потом о себе.
Боже, как им пришлось! как стерпела они!
Где сил столько нашлось, когда были одни!
И заплакал старик, не сдержался, не смог,
Хоть, терпеть он привык. Да, простит его Бог.
А вокруг пела Новь. за неё он страдал,
Утверждая Любовь – Всеземной идеал.
Жизнь кипела – ключом, что с земли исходил,
Подперев, как плечом, когда не было сил.
Недалёко, гурьбой собралась ребятня,
Утверждая собой чудо летнего дня.
Стала в прятки играть. Юным – надо расти,
Чтоб здоровыми стать на логичном пути.
Паренёк удалой на уловку пошел.
За кустарник густой не случайно зашёл.
Он хотел, чтоб его не нашли в этот раз,
Ну, а больше всего он желал славный час.
Перед ним мир другой – Огонь Вечный горит.
Человек пожилой чуть сгорбившись, стоит.
И молчит, как всегда, он в плену своих грёз.
На щеках – борозда от не прошеных слёз.
Паренёк подошёл и пытливо изрёк –
Ведь же, всем хорошо, что ж ты плачешь, дедок?
Свою руку Старой на Малого поклал.
И кивнув головой, словно другу, сказал: –
Память скорбная, друг, здесь родные, друзья,
Всё святое вокруг, без печали – нельзя.
Ничего, дорогой, мы ещё поживём.
Веселись, я с тобой. Мы Победу споём!
Ради вас мы дрались, и ты так же живи.
Где ты Честь? Отзовись, и себя прояви!
Малой сделал поклон, стойку «смирно» принял,
Как товарищу, он руку крепко пожал.