Я касаюсь тебя, и пальцы мои горят. Это наш неразгаданный символ, елей и яд, наша Песнь Песней, наш первородный грех. Ты опять зарождаешься болью в моём ребре, ароматами мирры и яблок, песком пустынь, где я маялся сорок лет, да не смог остыть, нестерпимым жаром на самой границе тел - и гудит Вавилон, и рушится в темноте, каждый взгляд растворяется солью в извивах вен, вкусом кожи как вкусом мёда в убитом льве. Я касаюсь тебя, и сердце моё - ковчег. Нам бы стать неделимыми или не стать ничем, выбрать флейты небесные, рокоты адских труб - только мы о земном, мы о влаге дрожащих губ, без молитв и пророчеств в бдении под крестом - Он простит нас, наверное, если поймёт, за что. Не познав ни одной из истин, их все раздав, мы лежим и молчим друг о друге так, как молчит вода, как молчат корабли, задремав на прохладном дне,
Как Иона и кит молчали наедине.