АНАТОЛИЙ ИЛЛАРИОНОВ: «А МЫ ЖИВЁМ ВНУТРИ СЕБЯ…»
Письма к Валерии Салтановой
(1952–2008)
Давно собиралась опубликовать письма Анатолия Илларионова. У меня их немало сохранилось – щемящих, тонких, полных многоточий… Многоточиями Толя обозначал свои невысказанные мысли, сомнения, паузы, вздохи… Письма полны печали – и человеческой искренности, рвущейся из привычных рамок свободной души поэта, которой тесно в любых тенётах, а уж тем более в небольшом посёлке под таинственным и таким поэтичным названием «Ираёль», где Илларионов жил-поживал да стихов наживал…
Талант Илларионова, его особенный философский строй и народное звучание, я заметила сразу же, с первых его стихов. И всегда старалась поддержать не очень уверенного в себе, самокритичного и не избалованного вниманием ни собратьев по перу, ни тем более официальных писательских структур автора. Он отчаянно нуждался в общении и содействии – и я старалась не прерывать переписку, отправляла ему различные публикации, пробивала свои статьи о нём в воркутинской газете «Заполярье», где в те годы работала, писала ему критические разборы. Я всегда знала, всегда верила, что придёт время, и все поймут, что Анатолий Илларионов – большой и самобытный русский поэт, и протянется к нему ещё народная тропа, которой, даст Бог, не зарасти никогда…
И пусть эти письма, полные раздумий, благодарных слов друзьям, стихов-экспромтов и легкокрылых илларионовских строк, станут ещё одной ступенькой на этом пути к узнаванию, признанию и большой читательской любви.
Валерия САЛТАНОВА.
........................................
1 июня 1999
Здравствуйте, Валерия и Володя!
С днём Пушкина вас, дорогие!
А у меня двойной праздник, 6 июня – день рождения сына. А ещё 5 июня у жены Светланы день рождения. Вот и «Любовная песня» – шутка, конечно.
ЛЮБОВНАЯ ПЕСНЯ
Говорить я это не устану:
Обезьяна любит обезьяну.
Любит Жучку ветреный Барбос
За характер и пушистый хвост.
Голубок воркует голубице:
Нет тебя божественнее птицы.
И пескарик золотую рыбку
Любит за волшебную улыбку.
«Нет тебя желанней на земле», –
Шепчет змей прелестнице змее.
Любит трутня мудрая пчела –
Каковы амурные дела!
Только май зашелестит в саду,
На болотце или на пруду:
Нежное, печальное «ква-ква»…
От любви кружится голова!
Как глухарь прекрасен на току –
И стрелять я в песню не могу!
Лось трубит на весь сосновый бор,
Когда снег ручьями сходит с гор.
О любви все песни, о любви,
Соловьи мы или воробьи.
Обезьяна любит обезьяну,
Ну а я – свою жену Светлану.
Говорят, обещанного три года ждут. Ребята, я всё кассету жду. Живу ни шатко ни валко, хвалиться нечем. Андрею Попову, как встретите, привет. В «Республике» прекрасная статья была Марины Щербининой о Ю. Левитанском. Думаю, вы в курсе.
Пишите. Новых вам стихов и песен.
Анатолий.
* * *
Надежды строю. Планы намечаю.
По кирпичу… По шагу… По кусочку…
И вдруг, остановившись, замечаю,
Что я одна.
Что все мы – в одиночку.
В. Салтанова
А мы по улице бредём,
Друг к другу не заходим в дом.
А мы живём внутри себя,
Других не очень-то любя.
И гаснут наши строчки,
Как искорки костра.
Мы все поодиночке,
Моя сестра.
......................................
Июль 1999
Здравствуйте, Лера и Володя!
Спасибо, получил вашу весточку, кассету послушал. Это очень здорово: и концерт, и то, что вы вместе. Помимо любовного, брачного (какого там ещё?) союза – союз творческий. Вот чем я был всю жизнь обделён в маленьком посёлке. Ну, прочёл кто-то стихи в газете – и не более…
Я рад за вас, я вас поздравляю и люблю. А «Кареглазую» моя кареглазая слушает. Сын Андрей у нас меломан, у нас кассет штук 350. Представляете, он делает музыкальную, ночную часовую (пиратскую) радиопередачу на посёлок «Ночной пилот Ираёля»… Поклонников, слушателей прибавляется, скоро залетит… Гости приезжие удивляются: не в каждом городе есть свой поэт и своё радио. Вот надо ему заказать передачу с вашим концертом. А Ираёль – это коми название «Ира – Йоль», ручей с омутами. Точного перевода нет, есть варианты с водой и темнотой. А Ира и Оля – это легенда, но популярная, ещё в детстве знал.
Валерия, книжки свои я, конечно, посылаю, но «Маленькой станции» у меня мало. Ни в Ухте, ни в Сосногорске они не продаются, магазины не заключают контракт с Коми книжным издательством. Себе купил в Сыктывкаре в этот раз (больше года прошло, как книжка вышла), ну и разошлась уже. А когда теперь в Сыктывкаре буду? «Одиночество» у меня получилось случайно, скоропостижно, рукопись «Маленькой станции» была в издательстве, на неё я не надеялся, поэтому стихи из сборника, собственно, это не две книжки, а полторы. А беленькая книжечка – это друзья в Вологде клише сделали.
Смотрю, Володины песни на стихи моих любимых поэтов: Рубцова, Жигулина. А сборник Л. Завальнюка «Поле-половодье» мне моя кареглазая прислала в армию в 1972 году, это имя мне ничего не говорило, но эта книжка с тех пор один из любимых стихотворных сборников. Правда, других книг Л. З. у меня больше не было.
Лера, посылаю стихи (фотки другой нет), выбери, что считаешь нужным. Будет публикация, вышли, пожалуйста, не так часто я печатаюсь, в последнее время никуда ничего не посылал.
«Мы все из одной глухомани» – это здорово! Ты, Лера, такая красивая женщина и такой возбуждающий поэт… Вы, Лера, Володя, молодцы, оптимисты какие-то, чёрт возьми!
Привет А. Попову.
Анатолий.
.................................................
Сентябрь 1999
Здравствуй, дорогая Лера!
Спасибо тебе за доброе и такое нужное мне письмо. Нужное, потому что серьёзно о своих стихах и не только о своих мне здесь поговорить не с кем. Взгляд со стороны: профессиональный, критический, умный – это то, чего мне не хватает. Это то, что есть в твоём письме. Иногда (варясь в собственном соку) не замечаешь элементарного промаха, да и душу порой отвести надо.
А рутинной работой я действительно не занимаюсь, это ты верно заметила. К старым стихам возвращаться не хочется, черновики мои не черны, и это всё очень плохо. Поэтому твоё письмо не только греет душу (а греет очень), но и… Написать что-то хорошее хочется.
Давненько Володя Цивунин писал мне мелким-мелким почерком длинные письма. Вот он был мне хорошим критиком! Ну, бывал я пару раз на Лито в Ухте и Сыктывкаре, вот и всё моё литературное образование. Дольше всех я знаком с А. Пашневым, поскольку он в Ухте, периодически мы встречаемся, но и перерывы бывают не в месяц, а в год. По стихам я заочно многих знаю.
Когда-то А. Попов подарил мне воркутинский коллективный сборник, сыктывкарцев знаю по «Белому бору», в ухтинском сборнике сам участвовал. Был ещё и сосногорский коллективный сборник, но это кошмар какой-то, но ведь модно, как выборы – деньги находятся у администрации…
Лера! Никак не могу сесть и написать тебе. Накопилось, наболело много, письмо твоё неожиданное, не соберусь с мыслями… «Болею. Долго ни строки…» Лето (серое, унылое), дрова, ремонт печек, ну и пр. Ну это к слову. Лера, ты пишешь: если я хочу. Я не просто хочу, я просил бы тебя написать мне подробней. Нужно же мне иметь отзыв на свои стихи, мало что читателей не имею.
Стихотворение «Маленькая станция» настолько давнее и, согласен с тобой, слабое. Само стихотворение – позавчерашний день, но название я вынес на обложку, поскольку это вся моя жизнь.
Работаю я на железной дороге, не стрелочником, конечно (их уже и нет), а оператором дефектоскопии (дефектоскопистом – ужас какой!), проще – проверяю рельсы, дело это скучное. А в Союз меня приняли (на все твои вопросы стараюсь ответить) тоже неожиданно. В 1996 г. на республиканский семинар приехали с Москвы ректор Литинститута С. Есин, поэт Ю. Кузнецов, давно мной читаемый и любимый, Цивунин его ценит очень. И поэт В. Сорокин, он, по-моему, секретарь писателей Москвы. Пишущей нашей шатии-братии, особенно сыктывкарцев, там хватало. Н. Мирошниченко позвонила А. Пашневу, он на скорую руку, как говорит, с первыми попавшимися стихами понёсся. Короче, меня там не было, но на это время уже вышла книжка «Одиночество». Лена Габова, как потом рассказывала, подсунула Ю. Кузнецову мою книжечку, обидно стало за тебя, говорит, не пригласили, и пр. и пр. А Кузнецов, значит: этого парня надо принимать в Союз, – книжка моя ему глянулась, особенно стих-е «Лохмотья мха в пазах избушки». Как будто он его в Литинституте читал…
Мне приходит в Ираёль телеграмма: «Поздравляем! Принят… в Союз…»
Я подумал – это розыгрыш. А позже поехал в Сыктывкар, задним числом бумажки заполнил.
Пересмотрел вырезки, присланные тобой. Ты, Лера, человек активный, не скучаешь, ведёшь Лито, публикуешься в газете. А вообще бы я хотел жить в городе, по натуре житель совершенно не сельский. Каждый год стараюсь бывать в Москве, но в этом году не получилось. А в посёлке жизнь (раньше-то ничего) ниже уровня канализации… Одна отрада – лес. Но лето… После такой невозможной зимы – скверное лето. Не получилось «грибной, неземной, пахучей мечты»… То лето было грибное, и с грибами мы делаем всё: солим, сушим, икру… А в этом году – только на сковородочке.
Немного собрали черники, брусники, чуть-чуть морошки… Надежда на осень, но и она пока не золотая, а серая… А «поклонников своего творчества» я просто обязан порадовать.
Когда-то в Сыктывкаре бывал, к Цивунину в гости заходил, обязательно с вареньем, соленьями…
Лера, я всё какую-то ерунду пишу, совсем о другом хотелось. Когда-то, в детстве, я был в Пятигорске, ничего не помню, кроме: в центре города большой календарь из живых цветов и маленький домик-музей Лермонтова. Как ты, Лера, из южного, бархатного детства – и вдруг в лютой Воркуте? Я здесь родился и всё кляну погоду… Но жить, видимо, уже нигде бы не смог.
«Что выразить не вышло в слове,
Того не выразить ничем…»
Валерия, это такие мужские стихи… А впрочем, просто стихи, настоящие.
Вчера получил твоё письмо. Во-первых, поздравляю тебя и жду книгу, а во-вторых, Лера, ещё бы мне не понравилась твоя статья! Спасибо тебе и ребятам из газеты… Я не настолько избалован вниманием, но и вообще, эта статья самая большая, подробная, добрая, а стихов сколько… До этого были заметочки. Экземпляров много, похвалюсь, раздарю несколько.
Ты, Лера, слишком добра ко мне. Ведь «Одиночество» – книга маленькая, а несколько стихотворений лишних, можно мне было быть и поразборчивей.
А в «Маленькой станции» много ранних, давних и явно не тянут, уж хотелось всё в книжку…
Рад я безмерно, благодарен тебе. Володе Перову – привет, а также воркутинцам, которых знаю заочно. Ольге Хмаре, рад за неё, Вячеслава Ирина помню по коллективному сборнику Воркуты.
Валерия, где она, золотая середина? Имея «искру Божию», не делать ничего или что-то, ну, ты понимаешь, или наоборот: изощряясь, выписывая – не цеплять душу…
Извини за сумбурность, многое хотелось написать. Нет у меня длинных стихотворений, так и с письмами…
* * *
То в суете, то в круговерти,
Когда и плачем, и поём,
Мы мало думаем о смерти,
Поэтому не так живём.
* * *
Нельзя унынью предаваться,
Не надо ныть,
А надо петь.
В дорогу надо собираться
И бездорожье одолеть.
В глухом лесу,
В пустой квартире,
Поодиночке и в строю
Недолго будем в этом мире
Встречать волшебную зарю.
Нельзя унынью предаваться
И душу дьяволу сдавать.
Легко талантливым сдаваться
И бесталанным – побеждать.
Перелистал «Актированный день», много у вас поэтов хорошего уровня, как понимаю, бардовский клуб сильный. В Ухте я с бардами не знаком, но пишущих на приличном уровне тоже немало. Лито тоже более 40 лет, но сейчас там раздрай.
Плохо, когда жизнь помогает писать горькие стихи, но хорошо, когда у автора хватает иронии, чтобы не отчаиваться.
«Не пишите мне печальных писем…» Надеюсь, я тебя не опечалил.
Спасибо тебе, Лера.
Как рано осень.
Конечно, не хочется душу тревожить,
А хочется тихо и медленно жить.
Но летопись лета я должен продолжить
И Божию искру в себе сохранить.
Анатолий.
...................................................
15 декабря 1999
Валерия, дорогая Лера!
Поздравляю, рад за тебя. Видел и по телевизору, и в газете… Жаль, не смог в Сыктывкар выбраться. Думаю, ты счастлива, хоть изредка, такие моменты в нашей жизни должны быть. Хотелось бы иметь твою книгу. Лера, получила ли ты осенью моё большое и сумбурное письмо с «Маленькой станцией»? Что-то я стал сомневаться…
Володе привет.
Всех благ вам.
Анатолий.
...................................................
Январь, 2000
Здравствуй, Валерия!
Прекрасная Лера, я рад за тебя, спасибо за книгу. Такую книжку в руках подержать! Что бы мы ни говорили о писании в стол, о невозможности печататься… Настоящая книга – это отлично, это красиво. Я тебя хвалю за твою женственность, неженские стихи, мужской труд, в общем – за твою книгу стихов. И себя ругаю за свою лень, пассивность, малое количество стихов и пр. и пр. В Ухте, кому мог, о твоём сборнике сказал. А в Ираёле некому. Зато здесь мы один на один, нам никто не мешает.
Тебе, наверное, это чувство знакомо: понимаешь, стихи автора зрелые, интересные, уровень тот, но… они не твои. Твои стихи, Валерия, – мои… Здесь психологическое попадание. Высокая струна твоя, думаешь, вот-вот готова порваться, ты чувствуешь эту грань низкого и высокого, земного и небесного… Читаю твоё «…уж сколько раз я зажимала сердце. Есть смысл и в пудре сахарной, и в перце…» Как договорились! У меня: «Сахар нам не сладок, соль не впрок…» У нас много пересечений. Не знаю, в этом ли дело? «От поэта до поэта: то страничка, то эпоха».
«Что выразить не вышло в слове» – Боже, не вышло многое (у меня).
Книга у тебя объёмная, я не могу всё перечислить. Но вот стихотворения для меня самые-самые: «Сказав люблю…», «Не пишите мне печальных писем», «Трудный мой…», «Живу, люблю, ошибки совершаю…», «А кто б ты ни был…», «Возьми стихи», «Как между собой говорят москвичи…» Да и многие другие, что я перечисляю?.. Верное стихотворение «Собратьям по перу». Чувства братства, чувства локтя нам так не хватает! «Созрела душа, доболелась до слова – И снова болит» – это вообще здорово! Когда поэта хочется цитировать и цитировать, это, наверное, говорит о том, что он состоялся, что он приходит к тебе, не спросясь.
У критиков, у читателей всегда были и будут модные поэты. Только пишущие, хоть и ревностно относятся друг к другу, нутром чувствуют, нутром… Ты, Валерия, училась, общалась и общаешься в творческих кругах и компаниях, видимо, потому можешь разложить всё по полочкам. Я критик – никакой. Но в очередной раз открывая твою книгу, я просто смакую, терзаюсь, сомневаюсь… (анализировать и пр. – это позже). «Слова – то шёлком, то ножом…» Вообще не люблю я в стихах никаких деклараций, никакого ура-патриотизма (теперь уже «нового русского»), ну их к чёрту, этих «живчиков»! Люблю я печальный тон стихов, от которого становится чище на душе и надежда брезжит… А бывает, просто красиво – и объяснять ничего не хочется.
Валерия, сколько у тебя любовной лирики! Всё жалею, что не был в Сыктывкаре, когда теперь увидимся… В Ухте бываю редко, звоню Пашневу и др. А в «дыраёле» хоть волком вой. Пишу мало.
Сегодня слог мне не даётся,
Невнятен звук.
Спасибо вам за лучик солнца,
Далёкий друг!
Это я тебе. И ещё:
Давай заниматься своим ремеслом,
Раз так суждено,
Пока ещё мир многолик за окном
И время дано…
Спасибо, Лера, за стихи. С наступившим уже 2000 годом! Не верится даже.
И путь небесный и земной
Вдруг – как единая стезя.
И мир до капельки – весь мой.
Так ведь и я – его слеза…
Анатолий.
Благодарю вдову А. Илларионова Светлану Илларионову за предоставленные для публикации фотографии из семейного архива.