Нет ничего страшней упрямой старости,
она никак смириться не желает
со всем, что безвозвратно всё же сталось с ней,
и недовольство жизни вызывает.
Смирением бы мудрым ей проникнуться,
поняв, что бедность может быть лишь бедной,
и с дряхлостью живого тела свыкнуться,
и отказаться от привычки вредной
всех ближних поучать с высокомерием,
и отвергать всё новое с усмешкой,
и немощность свою сдружить с доверием
ко всем, кто угождает ей поспешно.
…Но старость отдаётся одиночеству,
что в сотни раз страшней убогой старости:
простите ей, как имени и отчеству
от собственной ненужности в усталости,
что скоро ей не нужно будет И.О.,*
как тела - оторвавшейся душе.
*И.О. - имя и отчество