В залитом бетоном раструбе иерихонской трубы
будет достаточно мглы – глыбы мглы! Мглы могилы!
Ночные туманы Анголы всех нас сделают Ангелом Мглы,
удалив ангинозные гланды.
В гулких залах скафандров и акустической Андромеды
Вчера обрушилось небо. Так что, милая киска,
поздно надевать каски!
За твой припорошенный странностью грех,
полный звона густых барабанных пружин,
он сделает нас на сто пятьсот лет
нейронными связями в голове Дерипаски.
Ты постигнешь тогда сто тысяч оттенков значения слова «страдание».
Я же – ни одного из оттенков словарной статьи «сострадание».
Сжимая иридиевые стержни в руках и в зубах, ты будешь стоять на посту
собственного распятия, и сможешь только мычать и мычать, и, как прежде,
только сжимать и сжимать зеленые стержни,
выжимая нехотя неудачи
то ли хохоча, то ли плача.
Наш корабль колеблем и потопляем. Мы тонем в томительном стоне.
Нам не вырваться из Петербурга, как вопль адмиралтейской иглы.
Мы – гаметы, мы сопрягаемся с хрустом настигающей нас Нибиру.
Назови код каштановой рощи. Пока не поздно еще, назови!
Ты же знаешь, я знаю!
Мы – листья лотоса. Мы розно наклеены на рояльный палладий воды.
Ортогональные звери кроманьонского зазеркалья, мы нынче только пески,
мы – марсианская пыль. Мы явный отчетливый прах.
Мы несем на себе отпечатки,
на которых танцует твист ветер, осыпающий наши кости.
Волокнистые пальмы зимы, изуродованные изразцами царапин,
все сливается в слиток Гохрана с семизначным номером и гербом.
Вот со звяканьем падает в золотую поленницу новое золотое полено.
Тонкий «Аурус» твоей ауры я несу на кончиках пальцев,
как лепестки пламени несут на соцветье свечей.
Монорельсовый аттракцион проносящихся с шумом колясок,
драндулетов и Дерипаски мне представился бесноватым нулем.
Только ты как всегда – Марко Поло! Мой пугливый Пигмалион!
Ты наводишь бинокулярные очи на товарную биржу Вьетнама,
там петляет опоссум и грымза, там нас учит офтальмологии
модератор очковой змеи. Но я медленно погружаюсь
в утомление рыхлой резины, я тону в затхлом жире Заира,
я уже не вернусь в это небо, я отвергнут тобою, Ирина,
я – бесконечный бетон,
заливаемый в бесконечные раструбы иерихонской трубы.