Хорошо, если Иуда – из предателей предатель, а вдруг он – обыкновенный человек, и ему нужны деньги, кто знает, зачем, но позарез нужны, и вы идёте по улице, и вам навстречу идёт он, ваш сослуживец, ваш напарник (не двойник ли, грешным делом?), а погода скверная, моросит холодный, мелкий дождь, и сквозь этот дождь вы видите его лицо, которое всегда видится словно бы сквозь дождь – без дождя его не увидишь – останавливаться вам неохота, но останавливается он, и останавливаетесь вы:
- Ну и погодка!
- Хуже некуда.
- Поймать бы такси, что ли!
- По моим делам на такси не ездят.
- Какие же это дела?
- Христа продавать иду.
- То есть как это?
- А очень просто. Больше нечего продать, Христос – последнее, что остаётся человеку.
И вы стоите, и у вас в кармане ровно тридцать сребренников, и вы понимаете: если он пойдёт и сделает, как говорит, значит, вы получили задаток за то, что ему ещё только предстоит сделать теперь уже при вашем содействии, и вы будете жить на ваши тридцать сребренников, а он свои бросит в лицо Синедриону и повесится: обыкновенный человек, предатель не по призванию, а в силу обстоятельств; такие не переносят своего предательства. И вы достаёте из кармана тридцать сребренников, протягиваете их ему, и он берёт их; не поблагодарив, не попрощавшись, уходит он в противоположном направлении. Чаша сия миновала вас, его и Его. И вы остаётесь под дождём, потому что без ваших последних тридцати сребренников некуда вам больше пойти на этой земле.
14.03.1969.