С небес струится тишина,
но я один, и ты одна.
Над нами звонница небес;
утратив силу двух сердец,
мы заплатили все сполна,
на нас нахлынула волна
воспоминаний, грез души,
и в этой сумрачной глуши
ты безвозвратно ощутишь,
как криком губ взрывают тишь,
и бьется хрупкий, как хрусталь,
небесный купол; даже сталь,
тоски не выдержав, кипит,
и серый крошится гранит.
Выходят воды из реки,
сомненьям сердца вопреки,
и будто бы издалека
в груди рождается строка,
ложится чуть наискосок
последним выстрелом в висок.
А кровь струится, не спеша,
ты застываешь, чуть дыша,
стремясь проникнуть в темноту,
и привкус слез горчит во рту.
Шуршит пустыня за окном,
а на столе – стакан с вином.
Мне не услышать тихих фраз
из этих потускневших глаз,
и я не знаю, чья вина,
что я один, что ты одна.
Безлюден ночью старый пляж,
ты возникаешь, как мираж,
и вместе мы идем ко дну,
поверив в истину одну:
что я не тот, и ты не та,
нас поразила немота,
и сердцу места нет в груди,
и ничего нет впереди, –
быть может, вправду, мы не те,
к своей привыкнув немоте,
не в состоянии замкнуть
от расставанья к встрече путь,
мы отвергаем все подряд;
на дне бокала - сладкий яд,
глотнешь которого слегка,
и приближается тоска.
Вот так и день, и ночь текла
печаль с оконного стекла;
а ты стоишь чуть вдалеке,
следы растают на песке,
отрезав в прошлое пути,
ты скажешь тихое «прости».
В знак неудавшейся судьбе
я думал только о тебе.
Так неужели до седин
и ты одна, и я один?
Я не могу понять ответ
сквозь череду прошедших лет,
и не принять в который раз
тепло и горечь этих фраз.
Нет больше слов, чтоб объяснить,
как рвется чувств и мыслей нить,
и нету сил кричать во мглу,
а тени прячутся в углу,
скользят намеком по воде,
и, значит, скоро быть беде,
и, значит, к синеве небес
душой потерян интерес,
и равнодушны небеса,
что у тебя в глазах слеза,
что нас спасает лишь вино,
а утром будет все равно,
что унесёт прошедший день,
а под окном отбросит тень
фонарь, как слабая свеча,
однообразно жизнь влача.
Всему подводится итог, –
и в этот день родился Бог,
чтоб потянулась жизни нить,
не в силах что-то изменить.
Но без конца, за годом год,
все дни и ночи напролет,
нас этот мир с ума сводил,
где ты одна, где я один.