Мурлыка млеет от жары
у печки на загривке,
а я страдаю на разрыв
в гигантской тени Рильке.
Его глазами оценю
уют убогой кельи,
прислушиваясь, как поют
ожившие поленья.
И, кажется, напрасно мню,
что я кому-то ровня.
Но было же: к его огню
я прикасалась – помню!
Не признавал Мюзота свод
языковых различий,
а нынче мой печальный рот
безмолвьем обезличен.
Мыслишка теплится в огне,
перебирая вирши:
пусть перевод мой не вполне,
но Рильке всё же слышен.
Сгорает, искрами маня,
берёзы первозданность,
а рядом, ублажив меня,
молчит моя бездарность.
13 декабря 2019