Игумену Борису /Храмцову/
Явился я без разрешений.
Раздавленный, полуживой.
И после таких искушений,
Когда не пускают домой.
И видеть тебя не желают.
Бредешь непонятно куда.
Безжалостно дни пролетают,
И скачут в припрыжку года.
Во всем перед Богом развенчан,
Я мышью забился в углу.
Толпа обезумевших женщин
К оконному жалась стеклу.
А он появился оттуда,
Откуда никто не гадал.
И с легкостью чудного чуда,
Сразу меня отгадал.
И в крохотной келье-каморке
Напротив себя усадил.
И всех приступивших к уборке,
Поспешно за дверь проводил.
Потом, не скрывая улыбки,
Молча смотрел в потолок...
Пока я за жизни ошибки
В слезах расписался, как мог.
В душе себя сам распиная,
Смиренно готовился я,
Услышать, какая такая
Мне выпадет епитимья:
Псалмы, послушанье, каноны,
И, мало ли что там еще...
А лучше - земные поклоны,
Пока не пойму, что прощен.
А он вдруг глаза закрывает
И руку кладет на плечо,
И так, по-отцовски: "Бывает..."
И стало мне тут горячо.
И дрожь пробежала по крови,
И был я на подвиг готов -
От той бесконечной любови,
Что выше молитв и постов!
И вновь утвердился в надежде -
Не вся еще жизнь прожита.
И можно опять, как и прежде,
Идти умирать за Христа!
Пусть время во тьму уплывает:
Минуты, недели, года...
Простое, родное: "Бывает..."
Уже не забыть никогда!