Для торжества последнего заката
Медь облаков начищена уже,
Пора идти, признавшись виноватым,
На дно стакана с камнем на душе.
Соломинку, убившую верблюда,
Хмельной игристо-пенною волной
Мне принесет... Вцепиться? Нет, не буду!, -
Спасенья способ несколько иной
Придуман мной не вдруг и не сегодня,
И это яд, скорее, чем бальзам....
Так, усмехнувшись промыслам господним,
Решил однажды, что управлюсь сам.
Определю вину, назначу меру,
Придумаю себе приватный ад,
Лазоревый, жемчужный, светло-серый
Покойный ад, в котором не спешат,
И в нем «Боржом» для моего Тантала,
Для Прометея спичек коробо’к,
Диван для дум, ленивых и линялых,
Для страсти омут, пусть и неглубок...
Сердец слиянья, вздохи, вечер, свечи, –
На этот бред в моем аду запрет,
Он обеззвучен мной и обесцвечен,
Тьмой освещен и инеем согрет...
По нраву будет пекло мне такое,
В котором лишь с собой наедине,
«Стой! Дальше хода нет! Не беспокоить!», -
Приколочу гвоздем к его стене.