О полуночном разговоре
звезда взошла на небеса...
Беги, чернец, беги, Григорий,
за беловежские леса.
Край деревянный, огородный,
тебе не впрок, как ни крути,
лишь кум названный - волк голодный
один с тобою на пути.
И хоть налево, хоть направо,
хоть вспять, хоть тронуться умом,
и на тебе худая слава
горит иудиным клеймом.
Рыдали, пели, голосили,
наперечет считали дни;
отдай им то, о чем просили,
и что украдено, верни.
Дом скорбный, желтый, дом железный,
за краткий век, за Божий дар,
и друг давнишний, друг любезный,
теперь казенный санитар.
Как на ату собралась свора,
потехой ставят на правеж;
на срубах тушинского вора
не обойдет щербатый нож,
и в лес, что будет раскорчеван,
поутру станут выводить,
как царь-Емельку Пугачева
с крестом паленым на груди.
Беги, Григорий, слезы вытри,
крутись, раз дело на мази;
с небес загубленный Димитрий,
играясь, пальчиком грозит.