Ваня все пьет, бутылок вокруг не счесть,
Мне его жаль до первых слезинок стыдливых.
"Выпьем же, люди, за нашу высокую честь,
За то, чтоб любили вокруг убогих и сирых!"
Ваня все пьет, с утра и до самой ночи,
Шляется рядом и столь глубокого молчит.
Глянет порой так плаксиво в самые очи,
Так, что где-то под сердцем жестоко свербит.
Ване за тридцать, мать отреклась от сына,
Бабушка сгинула в мутном потоке времен.
Я бы ему отдала, коль была бы вакцина
И к врачу отвела, если бы был прием.
Ваню так жаль, его тюрьма потрепала,
Солнце не греет, теплом не берет алкоголь.
Он иногда жалеет, что нет запала
И смелости нет броситься хоть бы в огонь.
Ваня сидит на скамейке и горько плачет,
Не хочет показывать слез и злится упрямо.
И кажется, я одна понимаю, он прячет
В душе своей детской края незажившего шрама.