Её кожа ужасно бела,
Ведь она умерла вчера.
И любимая серая кошка
Уж могилу разрыла немножко.
И бессильно скребётся когтями
В гроб сосновый немыми ночами.
А в гробу том засохли ромашки,
А покойницы нет - это страшно.
И всё также скромна и мила,
Хоть она умерла вчера.
Но ещё холоднее ладони,
И не ест больше творог на полдник.
Под тугим кружевным корсетом
Кожа светится мраморным светом.
А в грудной клетке сердце не бьётся,
И теперь она не смеётся.
Ах, она такой не была!
Не такой умерла вчера.
И её очи цвета черешни
Не блестят. И, увы, не безгрешны.
Красота её потусторонняя
Как безумие, или агония,
Затмевает разум туманом.
Он уже сейчас словно пьяный.
А она всё твердит слова,
Ты не верь, милый, я жива!
Её губы - холодные вишни
А дыхания вовсе не слышно...
Он уже не скрывает дрожь,
Под оборками пышными - нож.
Жаль горячие алые капли
Перепачкали дивное платье
Вот такие - такие дела,
Ведь она умерла вчера.
Перестала кошка мяукать,
Ни к кому не идёт на руки.
И царапает снова и снова
По ночам гроб огромный сосновый.
А ромашки внутри разродились,
Сквозь тяжёлую крышку пробились.