- Ольга, годы уходят, почему ты не поступаешь в вуз? Тебе же посоветовали в редакции, - спросила мама, заглянувшая июльским утром перед работой, - Здесь газета пришла, в ней про конкурс в БГУ.
- Мам, как я буду учиться? У меня же Ильюша, нужно ездить на сессии. И денег нет, т.е. поступить нужно на бюджет…
- Деньгами не могу помочь, а с Ильюшей посижу, - ответила мама.
Ольга удивилась ответу мамы. Он был очень неожиданным и очень приятным.
- Хорошо, прочту газету и подумаю.
На следующий день Мария Ивановна снова зашла, хотела рассказать новости. Однако новости ждали её саму.
- Мам, можешь помочь мне со справкой? Я прочла, у меня только два дня, чтобы подать документы.
- Ты решила поступать? А что там нужно ещё?...
- Остальное я сама. Помоги мне со справкой, если можешь.
Это было вчера, а сегодня на большой перемене Ольга бегала в фотоателье – для поступления нужны были фото… «Я успею, я всё успею, - повторяла себе она, переменяя бег на шаг и обратно, – Фото есть, справку пообещала мама. Сейчас доучусь, потом характеристику в редакции, потом билеты, потом Ильюшу из садика, потом соберу сумку… Успею. Всё успею».
Вечером к Ольге снова зашла мама, она принесла обещанную справку по форме 086-У:
- …Хорошо, что была Нина Алексеевна. Если бы не она… Хирург спрашивает: «А где Ваша дочка, чего не пришла сама?» Я говорю, учится на курсах. «У неё хотя бы руки, ноги есть?»
- С юмором хирург попался, - заметила Ольга.
Хотя ей было не особо до юмора: с утра голодная, навернувшая в темпе круги по жаре: фото, характеристика, билеты – всё в разных концах города, отучившаяся девять часов на курсах…
Мама продолжала:
- Я говорю, есть и руки, и ноги. А он: «Хорошо бы она на глаза показалась». И здесь заходит Нина Алексеевна: «Ой, милочка, кого я вижу?! Вы к нам?» Ну мы с ней поговорили, я ей про тебя, про справку… А она врачу:
- Сергей Сергеевич, надо помочь, надо помочь. Мария Ивановна проработала у нас больше двадцати лет! И её Оленьку мы все здесь знаем, она за цветочками ухаживала в физиотерапии, помогала для электрофореза прокладки шить.
- Ладно, - не совсем охотно, но всё же согласился хирург…
- А потом мы вместе с ней быстренько прошли всех остальных, попили чайку…
- Здорово, – скупо отозвалась Ольга.
Мама была раздосадована и начала рассказывать снова эту историю только в больших подробностях и красках.
Ольга не знала тогда, что маме просто хочется слов благодарности и сочувствия по поводу её трудов. И поэтому вместо: мамочка, любимая, ну, и досталось же тебе сегодня из-за меня, Ольга стиснула зубы и терпеливо выслушивала историю снова и потом ещё раз, зная, что это не конец, впереди скандал.
Попутно маминому повторному рассказу в голове Ольги всплывали прошлые обиды. Она винила мать за радение об огурцах и клубнике и нерадение о ней; за игнорирование способностей Ольги – к трём годам Ольга знала наизусть не просто книжки, а где именно заканчивается одна строчка и начинается другая; вскоре по газетным заголовкам, подходя и спрашивая: а какая это буква?, Ольга научилась читать… Поначалу родители показывали Ольгу друзьям, как аттракцион. Но разве можно удивить одним и тем же дважды? Поэтому всеобщий интерес заканчивался после первого же застолья, а потом и пропал вовсе, Мария Ивановна была разочарована.
Только папа не ленился и продолжал рассказывать новое и интересное. Он неизменно привозил из командировок сладости, игрушки, книжки. Книжки иногда попадались на других языках, так Ольга научилась читать и понимать украинский и белорусский. Но это было уже в начальной школе…
В отличие от отца, мама никогда не интересовалась духовными потребностями дочери, а тем более желаниями. За всю жизнь Мария Ивановна не прочла Ольге ни одной книги, не погладила по голове и не похвалила. Всё её участие в жизни Ольги ограничивалось своеобразным воспитанием: ты должна…, ты должна…, ты не должна…; вот посмотрите, какой она несносный ребёнок…, посмотрите, какой у неё гадкий характер…, посмотрите, как мне приходится с ней… И если «должна» было хотя бы обращено к Ольге, то «посмотрите» всегда к третьим лицам – самое обидное, без возможности возразить.
При этом мама не научила её в жизни совсем ничему, даже готовить… Ничего не объяснила, ничего не подсказала…
И все эти воспоминания с обидами, с невозможностью изменить что-либо в прошлом, с её ныне плачевным по факту настоящим, наплывали на Ольгу, напрочь перечёркивая мамины старания со справкой, окончательно сменив надежду, что маме, наконец-то, не всё равно, на унылое равнодушие.
Продолжение следует