Вдоль дороги - подорожник,у дороги - обелиск.
И написано:"Сережа".Чуть пониже буквы:"Иск...".
Год рожденья не указан.Дата смерти там видна:
"25 июля.43 год." Война...
Может, мальчик, может, парень,но, наверное, юнец.
Раз звезду нарисовали, то, скорей всего, боец.
Как погиб? Откуда родом? Захотелось разузнать.
Подошли мы к огородам, стали бабушку пытать:
"Ты скажи-ка нам, бабуля, кто лежит в могилке той?
И кого скосила пуля? Не вернулся кто домой?"
Нас старушка оглядела и присела на траву:
"Ну, уж раз такое дело, расскажу, пока живу...
Было это в сорок третьем. Здесь в лесах пальба и дым.
А в селе один день наши, день - фашисты...Чтобы им..."
В погреба мы все залезли,ждем, когда стрельбе конец.
Как-то ночью все замолкло.Тихо выбрались.Овец
мы своих не досчитались и корову увели.
Но зато за дровниками паренька в кустах нашли.
Был в крови и обгорел он,еле слышно простонал...
Головешка, а не тело. Как же мучился, страдал..
Бредил, звал он командира,танки, пушки все считал,
Говорил:"Где мама Ира?" И зубами скрежетал.
Он шептал, но четко, внятно,глаз своих не открывал.
Стало всем тогда понятно: срок последний доживал.
В погреб занесли парнишку, осмотрели мы всего.
Помирать уж рано слишком. Как бы нам раздеть его?
Было это все ужасно, ткань и кожа припеклись.
Все снимали осторожно, слезы в три ручья лились.
"Потерпи, - просили, - Милый." И молились: "Помоги".
Час снимали гимнастерку, два - снимали сапоги.
Бабу Варю мы позвали. Лечит всех в селе она.
"Помогу я здесь едва ли: посильней меня война"
Жиром мазала солдата и отвары в рот лила:
"Случай был такой когда-то: там девчушку я спасла,
Но в ребенка не стреляли, кровь не вылилась рекой,
Та вертушка-баловница вся ошпарилась водой.
Здесь же потруднее случай: он ни мертвый, ни живой..."
Мазью мазала вонючей, брызгала святой водой.
Перестал стонать солдатик, вроде даже и заснул.
Все над парнем колдовали. До рассвета дотянул.
День была слышна бомбежка, к ночи - снова тишина.
Он открыл глаза. "Сережка, - прошептал,- зовет она".
"Кто тебя зовет, скажи нам?"."Мамка, слышу я, зовет..."
Мы от радости вздохнули: может, смерть и не возьмет...
Смерть крива, страшна, убога, да к тому ж еще, стара.
Ну, а молодость упряма.Смерть для юности - игра.
Здесь же тело все пробито, кожи нет и кровь густа.
Наши нервы в узел свиты: видим - к жизни нет моста.
Только узкая дощечка, да и та тонка, хрупка,
Еле слышен стук сердечка. Лишь надежда в нас пока.
Скреб по нервам визг железа и снарядов злобный визг.
Мы спросили: "Ты откуда? Как фамилия?""Я иск..."
И замолк. Его не стало. Все, отмучился боец.
Да, прожил он очень мало и тяжелым был конец.
Мы его похоронили темной ночью за селом,
На могилку приходили чуть не каждый день потом.
Стал нам всем он вроде сына, как жалели мы его...
Где-то плачет мать Ирина и не знает ничего.
Есть под Харьковом деревня, у деревни - обелиск.
И написано:"Сережа." Чуть пониже буквы "Иск".
Может, парень из Кузнецка иль - из Курска. Не узнать.
Может, Искоркин, Искаков - что тут без толку гадать.
Точно знаем: за победу воин жизнь свою отдал...
Точно знаем:землю эту от фашистов защищал.
1989 Г.