Он шел по улице, неузнаный пророк
Голодный, рубище, и рванные сандали,
И думал, что хотел я людям дать урок,
Не я им, а они урок мне мудрый дали.
Осмеянный толпой, привязанный веревкой,
Смотрел с креста в глумливое ее лицо,
Он слышал беспрерывные издевки
- »Что ж папа не замолвит за тебя словцо?
Что ж не спасет от казни своего сынишку,
Не уничтожит опухоль больной земли,
Он видит в этом только лишь интрижку?
Идеи сына, видимо, его не очень увлекли.
А был ли мальчик? Есть ли папа где то там?
И кто в кого вошел вопрос второстепенный,
Стучат веками людям по мозгам,
Фантазией наивной но нетленной.
Утешит в горе. Замалюет грех,
Пообещает после смерти жизнь.
И непременно он накажет всех,
Кто вам предъявит список укоризн.
Он шел по удице не встреченный ни кем,
Наивный и непризнанный мечтатель,
Герой написанных и нарисованных поэм,
Великий разрушитель и создатель.