Когда мы были в Ашхабаде,
Седой ашуг балладу пел.
Кара-Кончар не знал об аде,
В делах разбойных преуспел.
Дочь обедневшего туркмена,
Который пас овец и коз,
Гюль-Гюль-Джамал слыла сиреной –
К ней часто сватались всерьёз.
Но был большой калым назначен –
Никто бы заплатить не смог.
Кара-Кончар им озадачен,
Хоть брал поборы он с дорог.
Калым разбойник приготовил –
Старик пастух доволен был,
Хотя простой народ злословил –
Кара-Кончар жестоким слыл.
Пустыни покоритель главный,
Кара-Кончар сам покорён.
Красавицей туркменкой славной
К большой любви приговорён.
У них любовь была взаимной,
Кара-Кончар умел любить.
Гюль-Гюль-Джамал своей любимой
Он мог и звёзды подарить.
Готовились неспешно к свадьбе,
Любовь, как роза расцвела.
Судьба-злодейка – будь неладна!
Джигитов шаха привела.
Едва увидели девицу,
Как загорелся взор – пожар!
Ей место в шаховой светлице –
Хорезма шаху будет дар…
Забыты сборы и налоги,
Из-за которых были тут.
Гюль-Гюль-Джамал уже в дороге –
В Хорезм невольницу везут.
Кара-Кончар за нею следом.
Да только силы не равны.
Однако он решил: «Поеду,
Не надо мне иной жены!»
Гюль-Гюль-Джамал живёт в гареме,
Но день и ночь она в слезах…
Хорезма шаху – нож, проблема –
Пылает ненависть в глазах.
Сказала так: «Твоей не буду,
Кара-Кончар избранник мой…
Клянусь Аллахом – не забуду!
А ты противен, ты – чужой!»
Шах запирает деву в башне:
«Сиди, Гюль-Гюль-Джамал, одна!
Забудь свои былые шашни,
Мне будешь – верная жена…»
Кара-Кончар следил за башней,
Любимую спасти решил.
Придумывал уловки, снасти,
Да каялся – зачем грешил?
Не раз он вспоминал обиды,
Что на дорогах наносил.
Где жертвы с их несчастным видом?
Молился, сколько было сил.
И вдруг случилось наводненье.
Что узники? Здесь не до них!
Угодно было Провиденью,
Чтобы девицу спас жених.
Обет суровый дал Аллаху –
Отныне будет честно жить,
А если нет – пойдёт на плаху.
Любовью стоит дорожить!
Поверила ему невеста.
Трудом свой добывали хлеб.
Аллах наслал урок небесный –
Кара-Кончар совсем ослеп.
Но вместе как-то выживали
И дети радовали их.
Не знали горя и печали.
Она – прелестна, он стал тих…
Когда мы были в Ашхабаде,
Как славно пел седой ашуг!
Сплетался им сюжет в балладе,
И замирали все вокруг.