Богатый стол, весёлые детишки...
Вон старшей восемь, младшей уже два-
Конфеты не таскают, как воришки,
Там на столе зефир, щербет, халва.
Пижама в гномах, розового цвета,
У старшей - лента в светлых волосах...
Их мама любит больше всех на свете,
Их мама с грустью и тоской в глазах.
А в детской куклы и медведь, и зайка,
И книжек добрых много, просто жуть!
Там за окном зелёная лужайка,
Но маме есть над чем в ночи всплакнуть...
Уснули куклы, мирно засопели,
И, крася губы, быстро на ходу,
Вновь вспомнила, как прошлый раз в постели
Себе сказала: "Больше не пойду!"
Но жизнь жестока, память беспощадна.
И вновь перед глазами те года,
Когда маман, глотая водку жадно,
За рубь в кровать ложилась без стыда.
Но иногда какую-то копейку
Совали дяденьки и ей в карман,
Клеймя позором нищую семейку,
Глотая водки, сев за стол, стакан.
Потом опять в кровати с пьяной мамкой,
Стыд потеряв, на грязных простынях,
Лишь изредка вставая, за добавкой,
Дни коротали.., а она в сенях...
От холода стучали часто зубы
И от обиды трудно продохнуть.
Ну вот, ушёл, опять ругнувшись грубо,
И можно тихо у плиты уснуть.
Прошли года, на маминой могилке
Букеты роз, гранитная плита...
Недобрые соседские ухмылки,
Ухмылки эти вовсе неспроста.
Но в годы те, когда в угаре пьяном,
Родная мать, не в силах дочь сберечь,
Сходя с ума над рваным сарафаном,
Упавшим на пол с голых детских плеч,
Себе она сказала: "Я не лягу
За рваный рубь на грязную кровать!"
И шла теперь летящим, гордым шагом
Себя в "Бристоли" за валюту продавать!
Неяркий свет, в приятной обстановке,
Бокал мартини, запах от "Шанель" -
Большие деньги, при её сноровке,
Другой раз - за несмятую постель!
Под утро дома, глядя на девчонок
Опять слезу утрёт, в который раз...
Ни в чём нужды не знают те с пелёнок,
Лишь только мама напрочь завралась.
Но ради них она опять готова
Идти на сделку с совестью своей.
И снова ублажать клиентов новых
Под тихий шум атлАсных простыней...