Как прядь твоих распущенных волос,
Застыло в воздухе мазком поэта на холсте
Простое откровение. Но на изломе чувств срывается мой голос,
Душа парит над молчаливой пропастью в безудержной тоске.
Я взял бы кисти и мольберт, я взял бы эти краски,
Себя взял в руки, и тогда, держа перед глазами белоснежный холст,
Я начал бы творить из ничего тона, оттенки, мысли, маски,
И выводить портрет желанный, рисуя чувства в полный рост.
Во мне нет лжи и нет сомнений,
Во мне нет праздной суеты,
Нет глупых слов, пустых суждений,
Не видно черт природной лени, нет отчужденной пустоты.
Над белым мраком кисти взмах –
Один лишь только миг короткий –
И зацветает с прежней страстью, выдавливая бледный страх,
Чудной пейзаж, как прежде, милый
Душе истерзанной моей в тех странных, жутких древних снах.
В потоке дней, средь буйства красок,
Один в безоблачном краю,
Я сквозь туман из карнавала масок
Над горизонтом собственных желаний воспарю.
Что стоит мне в агонии к свободе рваться,
Останки собственных надежд в чулане пыльном запереть,
Оставить муки совести, и, запретив душе метаться,
Сжать зубы, своей рукою вырвать сердце,
И, мир благословляя, умереть!?