Я богом себя возомнил недоступным,
Стеной себя оградил неприступной.
Считаю смешным людской души проявления,
Всякая людская тварь достойна презрения.
Но если и бог я, то павший,
Ибо обречён я на долю скитания,
Постоянные души родной искания.
И от судьбы сей неимоверно уставший.
В каком грехе я был замечен,
Что мой жизни путь столь изувечен?
Когда остановится крови река, что все годы следует за мной?
Какова судьба старика, что телом ещё молодой?
Неужели судьбы рука так по дороге ведёт меня?
Так устал каждый год открывать нового себя.
Я давно уже прозрел, закрытыми глазами вижу ясно.
И созерцаю я, что человеческим зверям жизнь выглядит прекрасно.
У меня много лиц, но скрыты они за масок гладью, срослись с плотью моей, пропитались кровью меня настоящего, того, кто давно утерян в чертогах разума. В глубине души я ни о чём и никогда не жалею, мне это недоступно.
Tempora mutantur et nos mutamur in illis