Прочь уходила небом, следом за тихим снегом,
Он ей казался пеплом, белым, как все кругом:
Кроны седых деревьев, пух лебединых перьев,
Что вышивала мама - белым на голубом, -
Крестиком или гладью, светлой упрямой прядью
Взгляд прикрывая талый, словно в реке вода,
Часто молча о главном, мама движеньем плавным
Прядь отведя, вздыхала мыслям усталым: «Да…».
Да – это крошки хлеба, - бережно от обеда:
«Ешьте», - в окошко птицам, галкам и голубям.
Небо казалось домом, близким, до дна знакомым, -
Кто из нас не срывался к дальним, как сон, краям?..
Плыли года и страны, пальмы и океаны,
Все, что казалось малым, стало - до боли - жаль.
Книги и бригантины… в старой, пустой гостиной
Так не хватало мамы, прятавшей руки в шаль.
Выросли дети, внуки, стали иными звуки,
Мир изменился, время шло не вперед, - назад.
Голуби прилетали, крошки из рук клевали...
Вновь открывая окна в снегом укрытый сад,
Шалью скрывая плечи, путь изучая млечный,
Слушала, как беспечно он между звезд течет -
Ковриком, полотенцем, верой привитой в сердце,
Вышитым ярким детством, небом, где мама ждет.