всегда лишь надцатая из списка
вторичность жжёт её,
как клеймо,
и эта мерзкая закулисность в глазу застряла гнилым бельмом.
она б и рада отринуть злобу,
писать о свете,
дышать добром,
но прочно держат литые скобы, рождая едкий в гортани ком.
оно понятно: кому по нраву плестись в конце номерной шкалы.
вот только душно в такой оправе
от сотворенья совсем не злым уму и сердцу…
бедняги эти
чернеют с каждым прожитым днём…
закрыты в мрачной, суровой клети, где прутья — цифры.
а соль ведь в том, что злой тюремщик — сама хозяйка.
ей взгляд направить бы в неба высь, где кличут счастье шальные чайки,
но смотрит цепко она лишь вниз.
печально это...
но, слава Богу, что эта сага не обо мне.
пусть каждый учит свои уроки,
да прежде — думает о цене.