Пришёл черёд поры досужей
и речку сном сморил мороз,
камыш стреножил зимней стужей,
так будто он сквозь лёд пророс,
а также усмирил осоку
и приоткрыл глубин альков,
что видно, как голодный окунь
гоняет крошечных мальков.
Взгляд полыньи, как поволо;кой,
окутал призрачный туман
и нет ни устья, ни истока,
лишь льда прозрачный целлофан.
Лёг первый снег такой искристый,
как чудо, что явилось вновь,
а первый лёд - хрустально чистый,
похож на первую любовь.
Такой же хрупкий и обманный,
сковавший реку, как гипноз,
укрывший гладь холстом нетканым
из лёгких крылышек стрекоз.
Бежит, как тень, студёный ветер
по льду, позёмкою шурша,
и отголоском междометий
безвинно кается душа.
И нет желанья веселиться,
чтоб не обманывать себя
в том, что с зимой пора смириться,
любое время возлюбя.
Нет в напускном веселье проку,
притворной радостью солгу,
когда собрав в букет осоку,
его, как прошлое, сожгу…