1.Колыма укрылась в ночь простынкой снежною.
Лишь в бараках - плач, да стон, да бабий вой.
Ах, Жанка, ты ж была такою нежною,
Такой горячею была ты и живой.
В зоне нарекли тебя Каторжанкою.
Третий срок накручен, как на бигуди.
А ты ж была простой, красивой Жанкою,
Нецелованной, без шрама на грудИ.
Припев:
Каторжанка! Каторжанка! Что ж ты сделала с собой.
Не пуховая лежанка уготована судьбой.
Больше ты на мёрзлых нарах не поёшь молитвы, и
На тюремных тротуарах слёзы высохли твои.
2.Оглянись, ведь ты ж была, Жан, не воровкою.
А я ж с тобой хотел вступить в законный брак.
Уж третий раз ты, Жанка, под винтовкою
Заходишь в этот, с сосен рубленный, барак.
Ах, вспомни, Жанка, как купал в шампанском я
Твои, в помаде вечно, губы, а потом
ОбвИла на суде твой хрупкий стан скамья,
И конвоир о спину тёрся животом.
Припев:
Каторжанка! Каторжанка! Что ж ты сделала с собой.
Не пуховая лежанка уготована судьбой.
Больше ты на мёрзлых нарах не поёшь молитвы, и
На тюремных тротуарах слёзы высохли твои.
3.Я целовал твои, в алмазах, пальчики,
Снимал с тебя, ворАми даренную, брошь.
Узнала поздно ты, что эти мальчики
Мне под лопаточку вогнали финский нож.
Ах, Жан, поплачь ты над моей могилою.
А мне плевать уже на холод здешних зим.
Ах, Жанка! Ты ж была моею милою
И волчоночком прирученным моим.
Припев:
Каторжанка! Каторжанка! Что ж ты сделала с собой.
Не пуховая лежанка уготована судьбой.
Больше ты на мёрзлых нарах не поёшь молитвы, и
На тюремных тротуарах слёзы высохли твои.
*****
1986