У книг, застыв самозабвенно,
О чём-то думал Галилей.
Его давно и откровенно
Терзал вопрос текущих дней.
"Что скрыто в этом мире бренном ?
Что держит Солнце в небесах ?" –
Читалось в профиле согбенном
И красных старческих глазах.
Взор телескопа вперив в небо,
Он брешь пробил в нём, как в стене.
Казалось всем тогда нелепо,
Что тень Земли спит на Луне.
И даже Солнечные пятна
В "трубу" учёный разглядел, –
Но, к слову, то поведать внятно
Старик "престолу" не сумел.
– Природе свойственна цикличность... –
И астроному, без труда,
Вменили ересь и циничность,
В сутанах мрачных господа:
"Как смел ты, раб, бесстыжим взглядом,
Проникнуть ввысь ?! Ты Идеал
С грехом дерзнул поставить рядом,
Стремясь к Творцу на пьедестал !
Коперник вывихнул мозги вам –
Но мы исправим недочёт:
Пройдёмся так по их изгибам,
Что дням вести забудешь счёт !"
Был инквизитор груб и жуток –
Их племя не пронять нытьём.
В подвалах правили рассудок
Тем, кто пошёл своим путём.
Еретикам "лекарство": дыба
И крюк – в дрожащее нутро;
На рёбра – в бурых пятнах глыба,
И раскалённый прут – в бедро.
Но также "дело" знали ремни
И ложе, чуждое спине,
Где шёпот: "Сын заблудший, верь мне..." –
Звучал внушительно вполне.
И Галилей, слукавив духом,
Суд обманул, – но, "тет-а-тет",
Твердил обратное, по слухам, –
И рушил догм авторитет:
"Пусть мне огонь сулят за это,
Пусть говорят, что жил я зря –
Но всё же вертится планета !
А значит – круглая Земля !"
Ну что ж, и мне в том часть отрады, –
Но Бог не каждого хранит,
Когда во имя "чистой" правды
Костёр на площади горит.