Не одевайся. Дай мне наглядеться.
С блаженной тайной кто-то создавал
всё это чудо: взгляд твой полудетский,
грудь и лица джокондовский овал.
Не налюбуюсь. Милая... о боги!
Одна из вас на землю снизошла.
Свет лунный, олеандровый и тонкий,
как море, омывает тень крыла.
Не говори любимых имя всуе,
пускай оно внутри, как май, цветёт.
И розой вместо кисти я рисую
изгибы бёдер, золотой живот.
Звон мельниц времени почти стихает,
лишь влажный раскрывается бутон.
Твой лотос возбуждённого дыханья
сминаю я, приникнув жадно ртом...
Пшеницы ворох – волосы, а плечи –
каррарский мрамор: но теплей, нежней.
Как с веток яблонька в февральский вечер,
в нас чувственность свой осыпает снег.
Послушай: человечье плачет сердце
в руках у неразгаданной любви...
И только ветра мелодичный свист.
Не одевайся. Дай мне наглядеться.