Шла 57 минута. Я с сомнением ещё раз посмотрела на табличку с расписанием автобусов. Там чёрным по белому было написано, что 170-й маршрут ходит с интервалом в 20 минут. Но прошёл час, а ни один автобус не соблаговолил задержаться на остановке. Ноги замёрзли так, что я их уже почти не ощущала. Ледяной ветер проникал в рукава шубы, сдирал капюшон и словно хирург-маньяк, резал острейшим скальпелем по лицу. Когда прошло 1.5 часа, я не на шутку испугалась за своё здоровье. Вот сдался мне этот несчастный костюм Снегурочки! Сейчас уже была бы дома и ужинала чем нибудь очень вкусным и питательным. А ещё дома была ванна с горячей водой и тёплая пушистая кошка. В мечтах о тепле и уюте я чуть не пропустила автобус, который радушно раскрыл двери, зазывая в тёплый салон. Заскочив в автобус, я только сейчас заметила, что люди, мёрзнувшие со мной на остановке так и не вошли в автобус.
Я пристроилась в уголке, и тут только вспомнила, что не приложила карточку к валидатору. Нехотя поднялась и пошла заплатить за поездку, но терминалов в автобусе не было. А через секунду на плечо легла чья-то тяжелая ладонь и прямо в ухо мне пророкотало "Оплачивайте". От неожиданности я ойкнула и протянула куда-то за спину карту "тройка".
-Женщина, вы издеваетесь? — мне хватило смелости обернуться и посмотреть на грузную билетершу неопределенного возраста. Помахав картой перед носом женщины, я снова села на сидение и поглубже ушла в собственную шубу, жалея, что не могу запихнуть туда и ступни.
—Женщина, оплатите проезд. — дама нависла передо мной горой и мне стало трудно дышать. Я опять достала "тройку" из кармана, но под гневным взглядом тётеньки быстро убрала карточку обратно.
—Проезд стоит 5 копеек, — я задумалась, а что такое 5 копеек? Это меньше рубля, меньше десятюнчика. Дааа, обморожение налицо!
Поковырявшись в карманах я протянула рублевую монету и со словами"сдачи не нужно", отвернулась к окну. В голове вертелась мысль, почему такая цена за проезд. Кто-то из нас двоих явно спятил. Кондукторша с минуту вертела в пухлых пальцах монету, потом нагнулась ко мне и прошипела "я ссажу вас на следующей остановке". От холода и усталости не было сил сопротивляться, я покорно согласилась и развалилась на сидении. Потихоньку я разомлела от тепла и провалилась в дремоту. Из забытья меня вырвал тоненький детский голосок. Со мной рядом сидела девочка лет десяти в серой цигейковой шубке и что-то совала мне под нос. На плотном альбомном листе я увидела зимний лес и домик, в котором горел свет и дым выходил из трубы. Снег и луна были нарисованы голубой гуашью.
—Вот тут нарисуйте лошадку пожалуйста, у меня не получается, —девочка протянула мне карандаш и я, положив лист на колени, нарисовала возле домика лошадку, подумала и рядом добавила жеребёночка на тонких ножках.
-Круууто, спасибище! — девочка засмеялась и убежала. Я окинула взглядом автобус. Вроде ничего необычного, люди с пакетами и сумками. Но что-то было не так; присмотревшись, поняла—ни у кого в руках не было телефонов. Я поискала глазами девчушку с рисунком, но не нашла. Включила смартфон, чтобы посмотреть время в пути, но интернета не было. Что за чертовщина? Перегрузила, но телефон по прежнему не работал. Справа что-то щёлкнуло, мелькнула вспышка и я резко зажмурилась, потом повернулась и увидела, как за сиденьем прячется ребёнок в дутой курточке зелёного цвета. Я открыла сумку и сделала вид, что достаю зеркальце. Сама же внимательно наблюдала. Щёлк, опять вспышка, и я заметила у девочки лет тринадцати фотоаппарат Polaroid. Подросток мне улыбнулся, дождался фотокарточки и деловито спрятал снимок в оранжевый рюкзочок. Во мне что-то шевельнулось. Что-то очень близкое, но давно забытое. Которое периодически показывается на свет, но ты отчего-то пытаешься запихнуть ЭТО обратно. Выглянула в окно—за ним была темнота, вязкая, густая, блестящая, как незастывший гудрон. Ни дороги, ни придорожных фонарей... И никаких остановок. На мгновения я почувствовала себя в западне. Тепло этого автобуса душило, давило и навевало панику. Мне хотелось выскочить в холод, подальше от этих видений, от этих 5 копеек и людей без гаджетов, но мы ехали не останавливаясь. В какой-то миг мне показалось, что если вот сейчас заглянуть в кабину водителя, то его там не окажется. Я закрыла глаза, стараясь дышать ровно, чтобы страх убрался восвояси, и вот я уже стою на подиуме, вокруг мелькают вспышки камер, рядом стоят девушки в красивых нарядах. Все улыбаются, глаза сияют радостью и у меня ощущение, что это всё не со мной, хотя со мной. Мне вручают какую-то статуэтку в виде золотого манекена и, кажется, я начала немного понимать.
Резко открыв глаза, заметила впереди серую шубку, подбежала и попросила показать рисунок. Девочка достала свою работу, и я сказала ребёнку, что у неё определенный талант, и нужно не забрасывать, а продолжать, поступить в художественную школу, потом дальше и выше и тогда из неё получится настоящий художник. Потом я подсела к девочке с фотиком и уговорив показать отснятые снимки, удивилась, какие интересные и нестандартные кадры получились у ребёнка. Взяв с неё обещание не забрасывать хобби, обернулась и увидев, как через весь автобус ко мне несётся билетерша с зажатым рублём в одной руке и билетиком в другой, решительно нажала на кнопку экстренного торможения автобуса. С дерганным рывком и неприятным шипением транспорт резко остановился и раскрыл двери. Не думая, я выскочила на дорогу и проводила взглядом уходящий автобус без опознавательных номеров. Автобус моих упущенных возможностей. Из закрывающихся дверей на зимний холод вылетел вырвавшийся из рук билетерши билетик номиналом в 5 копеек и сиротливо опустился у моих ног....Смартфон в кармане завибрировал; на экране высвечивалось несколько смс и неотвеченных вызовов того, кто был далёк, но бесконечно близок, к которому тянуло, как магнитом. Не помню, как добралась до дома, в каком-то смятении залезла на антресоли и достала из неё коробку с моими детскими рисунками. Их было много, с корабликами, с петушками, с ёлочками и избушками, на которых лежал голубой снег, светила голубая луна и дым из трубы терялся в вышине. На одном из рисунков мягким карандашом были дорисованы лошадка и жеребёнок...Почти тотчас я опять забралась на антрессоль и в глубине нашла пыльный рюкзачок когда-то ярко оранжевого, теперь бедно-жёлтого цвета. Из бокового кармашка дрожащими пальцами вытащила давно позабытый мною полароидный снимок...
На ватных ногах, прижав фото и рисунок к груди, я вышла на кухню и найдя в телефоне последний номер, в душевном волнении написала "Привет, планы изменились, я приеду к тебе на новый год и мы встретим его вместе..."