Трепкий бархат декабрьских ночей вбираю не спеша,
словно боясь потревожить чем - то величие симфоний,
что звездопадами врываются - ими раскрывается душа,
в той безмятежности индиго избавляясь от какофонии.
Пью колкий воздух средозимья тихо, почти не дыша –
он так глубок и горек, будто апофеоз земных гармоний.
По каплям будущность слагая и обновления круг верша,
то в жизнь приходит,став родным, что было посторонним.