Ожидание.
Помню дом этот,
Ставни белые.
И сирень над окном
В снегу.
Май кудрявый,
Мне было десять,
Десять солнц,
И за ними луг.
И ты помнишь,
как мы играли.
У сирени
Под песни птиц.
Годы, годы наши
Хрустальные.
С белым парусом
Без границ.
Был однажды вечер славный,
Пили чай, и смотрел в окно
Носом вверх наш стеклянный чайник,
За рекою туман и стог.
Хоть не любишь ты разговоры
О политике и про войну,
Папа мучил тебя, а мы с мамой
Подливали вам кипятку.
Ты прочел стихи о рассвете,
И мы слушали молча, ты
Посмотрел на меня так почтительно,
И сказал церемонно: Вы.
Все мужчины одинаковы.
В голове с утра бардак.
Всё меняла я платья разные,
И смотрелась и так и так.
Ты уехал, а я осталась
Подавать вечерами чай.
Да смотреть, как играет в заводях
Белый серп и рыдает май.
После ранней у нас заутрени
Колокольный поплыл трезвон.
Не домой я пошла, задумавшись,
А за старый дремучий клен.
Себялюбица, эгоистка,
И невольница я твоя,
Письма, строчки скупые, быстрые,
Между делом скупого дня.
Ночь. Луна стоит в зените.
На браслете тусклый блеск.
Где-то рядом у ракиты
Соловей берет запев.
По дикарски я склонилася.
И гляжу, гляжу на тебя,
Вот: зеленый огонь за листьями,
Путеводная нам звезда.
Но с укором вдруг, мне почудилось,
Взгляд коснулся как будто плеча.
Оглянулась, зажгла лампаду,
И захлопнула створ окна.
«Я люблю тебя, мой единственный».
Книга выпала, звон секунд!
Не мальчишка ты, и не паинька,
А коварный мне враг и друг.
Все ты медлишь приехать, может
Задержался действительно сбор,
Все у вас там ученья, грохоты.
Под гитары и визг сестер.
Вот дождешься, приеду инкогнито.
И проверю тебя, мой друг.
А фиалка опять общипана,
И сбежал, как преступник, суп.
Там, у желтой стены под липами,
Провожали мы вас, тогда
Все висела, и таяла, рделась
Угольком на восток звезда.
Все вагоны, вагоны, замяти,
Переносицы вопль в платках.
Бабы русские и девчата.
Наши матери на часах.
Я пошла бы на фронт наверно,
Но не знаю, кем бы погибла там,
А вы, липы, вы так же стояли бы,
И рыдала в восход звезда.
Был однажды вечер славный,
Пили чай, и ронял янтарь
Носом вниз наш стеклянный чайник,
За рекою желтела даль.
Хоть не любишь ты разговоры
О политике и про войну,
Папа мучил тебя политикой,
А мы с мамой ему: шу-шу.
Ты читал стихи о восходе,
И мы слушали молча.. Вы
Замолчали вдруг, так почтительно.
. . . . . . .
И коснулись моей руки.
* * *
Я сегодня сама не своя,
Разогнала вас по щелям.
Убежал ты гулять от меня,
Намотав свой колючий шарф.
Что-то делала я,
Что-то стряпала,
А сама смотрела в окно,
Как стучали (просились
к нам в комнату)
Беспризорные капли
В стекло.
Не сердись на меня,
И не дуйся,
Возвращайся скорее домой.
Мне холодно и взгрустнулось,
Мне так нужно твое плечо.
Мы живем с тобой две весны,
Две весны я твоя жена.
А ты все, нелюдимый такой,
Не привык,
Что взрывная я.
Мои когти, смотри,
Угу-гу, и кулак,
Подчиняешься мне,
Или как?
Все! Молчу!
Я хотела сказать..
Заболела твоя
Княжна.
Во дворе трезвонят галки,
И смеются воробьи!
Я за хлебом собиралась,
Был холодный ты.
Что купить тебе,
Любимый?
Что мне принести домой?
Покачай его, сильнее,
Соску дай. Рукой.
Во дворе трезвонят галки,
И смеются воробьи!
Я за хлебом собираюсь,
Что смеешься ты?!
Что все не можешь привыкнуть
К нашим пустым пустырям?
Не волнуйся, москвич!
Не волнуйся любимый,
Я тебя в обиду не дам.
Вон наш кремль, смотри,
А отсюда видна
Наугольная башня, а там
По преданию нашему мужа ждала
Царица его Салтан.
Эй! Кто самая красивая?!
Говори сейчас!
Почему.. полы я вымыла.
И обед – для Васс!..
Свет в окне.
За стеклом снова вьюга белая,
За окном заметает пурга
Ту тропу, что я утром сделала,
До ворот через зимний сад.
А Аглаше с утра не можется,
У Витюши болит плечо,
И мы с Таней вдвоем лопатами
Проломали большой сугроб.
Где ты, милый мой, лада, может быть
Ты несешься сквозь белый снег
На ямщицких, татарских розвальнях
И встречаешь в пути рассвет.
Ночью не спится. И долго думала,
Заплетая опять косу,
О далеком, и нить жемчужная
Снова тянет меня к окну.
От лампады зажегши свечку,
Помолилась, и так легко.
За окном в лунном холоде нежится
Наметенный опять сугроб.
Засмотрелася в белые кружева,
Там оленей летучий ход,
Слабо тянется луч через стужу
От окна до седых ворот.
А под утро слегка соснула.
Солнце зимнее, белый снег.
У Аглаши жар успокоился,
У Витюши ушиба нет.
Тятя ваш, дети, в краю таком,
Там сады и цветут цветы,
И туда улетают на солнышко
Наши белые журавли.
Помолитесь вы, встаньте рядышком,
Чтобы тятя скорее домой
Возвратился быстрее чижиков,
Чтобы был он всегда здоров.
Воротился хозяин под утро,
Сад весенний и пенье птиц.
Над селом плыли белые кружева,
И мерцанье росы зарниц.
Снова чудо я вижу дивное,
У тебя, свет моей души,
На моих глазах исчезает
От очей зыбь косых морщин.
Как цветок весенний, согретая,
Выпрямляешься снова ты,
Будя, славная, здравствуйте деточки,
Половинки одной души.
* * *
Что ты плачешь, родная,
Почему ты грустна?
И сидишь целый день
У глухого окна?
Не грусти и не плач.
Не смотри так, прости,
Что обидел тебя,
И опять нагрубил.
Много ль надо, увы,
Чтоб обидеть тебя,
А теперь ты грустишь
У глухого окна.
За окном синева,
Облака и стрижи,
И волнуются ввысь
Голубые зонты.
Не грусти, улыбнись,
Грубость мужа прости,
И окно распахни
В золотые дожди.