Ласково шепча бессловие,
Как мать баюкая дитя,
Вменяла сути грез подобие,
Измыслив временно, шутя,
Потом наморщившись не чая
Зачем игра приспела рифм.
И тут же смыслы замечая,
И поклоняясь часто им.
Так стих влечется до конца,
До запятой, до всех созвучий.
И музы тень сойдет с лица.
Себя читает стих. Певучий.
Уже взбираясь выше тайн,
Которыми чревато сердце.
Кто скажет тут, что стих нечаян?
Тому покой не дан в лице.
И глубже сути, шире окон,
В которые ютится мир,
Стараясь быть весь испокон.
И рифмой стать. Безлик кумир.
Он будто жив, как я, как ты.
Ступая шагом ритма вдаль.
Во все века, во время. Жаль.
Коль в чувстве нет стиха мечты.
***
«Поэт ли я?», — спросил себя
Игрок в мечту, порыв любя,
Душой скорбя, ликуя важно,
Да матерясь многоэтажно,
Когда строка трудясь отважно,
Стих смыслами впросак губя,
Застряла в слоге — исподлобья.
А может лик поэта был
Как возвеличенная высь!
Конечно, впрочем, жарок пыл,
И запримеченная бысть
Мерцала на листе двустишием,
И шорох суеты мирской,
Покой на мыслях тут же, чувствием
Стих понимается — как свой.
Навеки данный свыше зрением.
А может провиденьем в сердце.
Рука опять нальется рвением
Вписать побуквенно. В лице —
Значение предвиденья. И ясность.
И мрак заблудший, как опасность
Посмешищем пребыть в чтеце,
Что будет вчитывать... [причастность?].
Слеза скатилась по щеке,
Улыбка выдавила немощь,
Рука сошлась к другой руке.
По лбу скользнула складки морщ.
И между ясностями призрак —
Другой судьбы, иных веков.
Поэт, коль видит воли знак
Писать до нескончанья слов.
Тревожить думу, сердце ранить
Порывом редким, но всесильным:
Нутром словесным суть дурманить
Своей души — и быть обильным
В утехах первозданной страсти
Ума свершать благой успех.
То воля разума — отчасти;
Всецело ж, испытанье вех.
Прокрутка в слове чувства выси.
Падения полет следя...
И поступью голодной рыси
Притихший лес урочно бдя.
Намеренно глядя века́ми —
На смыслов шорохи, и тени...
Мир обнимает слог руками.
И руки те: есть чувство бремени.
Легко которое как пар,
Что поднимается от чайника.
И вот судьбы благой удар,
В плечо как будто, чтя напарника...
Который тут свершает честь,
И благонравственное зарево
Рассвета будто, чувства весть.
С закатом смешано. Во чрево
Мысли — мир войдет,
Стесняясь тайны своей, млея,
Поэта трогая, что суть неймет,
В начале строк звучаньем зрея.
И стих войдет в тот мир, просясь,
Бросаясь нежно на колени...
И будто солнцу дней молясь.
И не считая блага времени.