Забор образцов

Серж Власенко
               
               
                О, Ахурамазда, избавь нас от внепланового!    
               
                С планируемым оно сподручнее.
               
                (приписывается древним персам)

    Бенедикт Курякин поднял выпавший из рук планшет и украдкой посмотрел на занятую шитьем жену. Интересно, заметила ли она, что он заснул.На сегодняшнее воскресенье было запланировано делать закрутки на зиму, но ему не хотелось в дождливую погоду топать на рынок за овощами. Нужно было найти причину, и причина была незамедлительно найдена.Путем демонстрации схем, графиков и диаграмм в которых кривая показателей неизменно шла вверх, Бенедикт убедительно доказал супруге, что проект, над которым он работает, стремительным Усамой Болтом несётся к победному финишу, со всеми полагающимися в этом случае плюшками типа почетных грамот и премиальных. Курякин особо акцентировал внимание жены на слове «победный», потому как в последнее время немногие из его финишей являлись таковыми. В личном плане этому не помогали даже платные интернет-курсы «Сексуальное доминирование».
Казалось всё обошлось и Бенедикт Курякин решил продолжить просмотр последнего сезона «Игры престолов», но тут супруга, перекусив зубами нитку, отложила шитьё в сторону и быстро подошла к дивану, на котором возлежала удобно обложенная подушками её дражайшая половина. Зажигание у Курякина как обычно сработало поздно, переключить страницу он не успел, и взору супруги вместо унылых формул и диаграмм предстала, восседающая на драконе блистательная Эмилия Кларк, в данном случае Дейнерис Бурерождённая. Спокойно хмыкнув, супруга вытащила из ушей муженька наушники и, показала взглядом на дверь в прихожей.
- Так дождь же! Залепетал проштрафившийся Бенедикт.
- Не сахарный… Спокойно аргументировала супруга - Да, и вместо пяти килограммов кабачков, возьмёшь десять, мама тоже решила закатать пару тройку банок. После чего критически оценив, явно неатлетическое сложение спутника жизни, сердобольно добавила. – Да пребудет с тобой сила!
- А деньги?  Уныло спросил, осознавший, что ему не отвертеться Бенедикт. –Да и сумку я на работе оставил.
- С деньгами и дурак купит. Наставительно сказала мадам Курякина. – А за сумкой на работу забежишь.
-Да конечно, ближний путь.
- Дык, всё в твоих руках, в данном случае ногах. Деньги не забудь. И помни: по дороге в харчевни не заходить, с «белыми ходоками» не разговаривать.По приходу побалую тебя твоей любимой перловкой.
- Мстительность – это нехорошая черта характера.
- Ещё слово и будешь ужинать в кампании с тёщей, она давно в гости просится.
Обрисованная перспектива моментально задвинула на второй план ненавистную своей полезностью перловую кашу. Прикусив язык, Курякин быстро сбежал по лестнице.
     Две последние остановки до места работы пришлось тащиться пешком. Старушка, которую куртуазный Бенедикт, выйдя из переполненной маршрутки, пропустил вперед, решила, что оставшегося пространства вполне хватит для ее сумки-коляски. С молодецким х-хыком  она втянула коляску внутрь, сделав на прощание пропустившему её кавалеру довольно милый книксен.
Натянув на голову капюшон, жертва альтруизма уныло пошлепал по лужам, размышляя о превратностях судьбы. А превратностей, вернее преотвратностей у судьбы Курякина было как у Барбоски блох. Да хотя бы начиная с имени. Вот какого спрашивается лешего, его дедушка по материнской линии двадцать лет играл в местном театре роль кузена Бенедикта в пьесе по произведению Жюля Верна. И какого спрашивается второго лешего мать назвала его именем этого жюль-верновского ботана. Для увековечивания семейной легенды? Он играл! Великая роль великого дедушки. А внуку потом с детского сада пришлось отыгрываться, когда при знакомствах или представлениях в различного рода госучреждениях, первой реакцией было «Повторите пожалуйста». И даже в последнее время, когда после взлёта карьеры Бенедикта Кимбербетча в роли харизматического Шерлока Холмса, имя стало довольно узнаваемым, облегчения Курякину это не принесло. – Бенедикт…шменедикт… понадают имён, а нам потом записывай! Светлая память тебе дедуля. Хорошо хоть не сыграл какого-нибудь Альфонсо или Панталоне. Панталоне Курякин! Нервный тик всему паспортному отделу обеспечен. Об Альфонсо и речи нет.- А это мой знакомый, Альфонс.  Страйк! От ржача все валятся как кегли. А фамилия? Вот уж где повезло, так повезло.
 Размышления хотя и грустные помогли скоротать путь. Добравшийся до пункта назначения, Бенедикт задумчиво остановился возле проходной неказистого здания с помпезной вывеской «Научно Исследовательский Институт Нанотехнологий». Небожители из Сколково раскидали с десяток таких филиалов по стране с одной только им известной целью. Чем они занимались никому не было известно. Хотя если честно, никто и не интересовался. Со времен почившей в бозе перестройки граждан приучали к мысли, что смотреть нужно только в свою тарелку. Кропотливая работа увенчалась успехом и теперь за исключением немногочисленных дон-кихотов общественников и примкнувшего к ним блогера Навального, всем на всё было похер.
 Бенедикт опасливо посмотрел на нового вахтера, устроившегося сюда с месяц назад. Вел тот себя довольно странно. В отличии от бдительных представителей охранных ведомств, ведущих свою генеалогию от сторожевых псов, адских церберов правопорядка, новый вахтер скорее всего относился к миру флоры. Этакий божий одуванчик, порхающий в своих мечтах, где-то далеко от мрачной приземленности режимных предприятий. Кстати, кличку «Одуванчик» Курякин прилепил ему после одного странного случая. Пару недель назад, задержавшись на работе довольно поздно, он мог поклясться, что проверяющий территорию вахтер, не обошёл, а просто перепорхнул через стоящий во дворе микроавтобус. Произошедшее чуток офигевший наблюдатель свалил на усталость и недосыпание, но осадок остался. Вот и сейчас забывшему пропуск дома Курякину, показалось что вахтер реально куда-то упорхнул. Секунду назад стоял возле турникета и внезапно исчез. Бенедикт не стал вдаваться в технологию такой телепортации, а воспользовавшись моментом, проскользнул во двор и, быстро добежав до корпуса лаборатории, вошел внутрь. Несмотря на режимность объекта двери были открыты. Новые ключ-карты оказались весьма проблемными и осатаневший от постоянных вызовов техник, просто нахрен отключил электронику.
Большая холщовая сумка с логотипом какой-то местной фирмы и надписью «Второго шанса может и не быть» стояла под его рабочим столом. Бенедикт присел на корточки и попытался застегнуть вечно заедающую молнию. Вдруг его внимание привлек какой-то звук. Это был то ли свист, то ли храп, в котором явно проглядывала мелодия известной композиции группы «Doors» с некоторыми вкраплениями из Верки Сердючки. Он поднялся и взору предстала описанная Гоголем в «Тарасе Бульбе» картина красочно раскинувшегося посреди дороги спящего пьяного казака. В роли казака на данный момент обозначился недавно устроившийся на должность лаборанта Ваня Рябинкин, за глаза называемый Пробиркиным.  Бенедикт взял сумку и хотел уже было уйти, но недодушенная сердобольность издала предсмертный хрип, напомнив о себе. Еще простудится на холодном полу, не май месяц всё-таки. Он подошёл к беззаботно дрыхнувшему забулдыге-лаборанту в храпе которого, рефрен «Хорошо, всё будет хорошо» продолжал позорить благородную тему «Doors», и потрепал его за плечо.
- Проснитесь, граф, вас ждут великие дела!   Ежеутренняя фраза слуги Сен-Симона надлежащего эффекта не произвела поэтому пришлось взять тело за грудки и прислонить к тумбе ближайшего стола. Глаза лаборанта открылись. Посмотрев на вторгнувшегося в его сон интрудера полным меланхолии взглядом, он вздохнул и продолжил как будто прерванный кем-то монолог.- Ну, что ж, поговорим тогда о Бене. Поговорим о молниеносном его начале и ужасном конце…
- Какой я тебе Беня.  Я – Бенедикт, и твой непосредственный начальник, на минуточку. Руководитель научного проекта. Возмутился, услышавший прилипшее со школьной парты прозвище Курякин.
- Ой не смешите мои уши. Этот проект имеет к нанотехнологиям такое же отношение, как теория о трёх слонах на которых держится земля к географии.
- Чего же тогда работаешь здесь?
- Да я тут не работаю, я тут отрабатываю. И между прочим на износ тружусь в отличие от некоторых. Конечно, кому есть дело до изнемогающего от непосильных производственных заданий работника ёршика и весов. Кто скажет доброе слово трудяге-камикадзе - каждый день грудью закрывающего амбразуры халатности и разгильдяйства. И это я еще не упомянул о двурушничестве, кумовстве, и навешивании всяких обидных кличек.  Вот, из-за этого то всего, вместо регулярного покорения сияющих нановершин, мерилом достижений нашего филиала… Лаборант задумчиво сложил пальцы рук к в дули, но, но поразмыслив, отказался от наглядности в пользу вербального пояснения. - Являются пшик, гулькин нос и гомерических хохот мирового научного сообщества. Как тут не заболеть.
- Эк, тебя торкнуло. Сочувственно сказал Бенедикт. - Ты бы поосторожней с аптечкой то.
- Осторожность, Курякин, это моё второе имя и по совместительству псевдоним, под которым я известен моим непосредственным работодателям. И это никоим образом не ты. Вот такое будет тебе моё, так сказать ревелейшн, сиречь откровение от Иоанна Рябинкина. Ы-ых! Любо, братцы, любо, с Любой, братцы, жить!Я тут, вообще-то, по контракту, так сказать. Гастарбайтер-шпион под глубоким прикрытием.
- И на кого работаешь? Не смог сдержаться Курякин, хотя и видно было что парень находится в состоянии прострации.
- На ЦРУ конечно, а еще на МИ-6.
- Экий ты многостаночник. А на румынскую сигуранцу, часом не?
- Они мне леи предлагали, думали я не знаю, что у них сейчас евро. Да ладно, шучу конечно. На одну фирму, расположенную довольно далеко отсюда.
- Как далеко то? Машинально спросил Бенедикт.
- Да в паре сотен световых лет от Земли. Инопланетянин я.
- О-о-о! «Вечер начинал становиться томным».
- Не веришь.  Усмехнулся шпион-гастарбайтер и, по совместительству инопланетянин, Ваня Рябинкин. - Хочешь фокус покажу. Прислонившись поудобнее к тумбе стола, он поднял руки. И в левую к нему прилетело две пробирки, а к правой прилипла, из само собой открывшегося сейфа, колба с медицинским спиртом. - Ну, за снятие масок!
Еще не до конца осознавший произошедшее Курякин, как под гипнозом поднес ко рту руку и приложился к пробирке. – Тьфу ты! Да я же не пью.
-  Тогда я за двоих. Пожал плечами, оказавшийся в дополнении ко всему еще и фокусником Лжеиоанн Рябинкин, и пробирка из руки ни к месту оказавшегося здесь трезвенника перекочевала в его руку.
- Как ты это делаешь? Изумленно выдавил Бенедикт. –И какого, собственно, рожна ты здесь делаешь с такими способностями.
- У меня еще воз и маленькая тележка подобных способностей, только пользоваться ими здесь нам категорически запрещено. Расторжение контракта, и прочие сопутствующие неприятности. Как говорится. Близок локоть, а кобыле не легче.
- Да шут с ней с кобылой. Ты скажи кому вам то? И если вас таким штукам обучают, как к вам устроится?
- О-о, Бенедикт батькович, берем быка за рога?  Подмигнул левым, ставшим из карего лиловым глазом, лаборант. – Не все так просто в датском королевстве.Ну да ладно, что тебя интересует то сын Земли?
- Проще сказать, что меня не интересует. А почему у тебя глаза разного цвета стали?
- Что? Ах это.  Разноглазый Иоанн страдальчески поморщился, потирая виски. - Я же сказал, что под прикрытием.  Накладки визуального макияжа. Чичас исправим. Вот! Получите и распишитесь.
Его левый глаз изменил лиловый цвет на привычный карий.
- Лихо. Восхищенно покачал головой Бенедикт. - А зачем всё это.
- Ну как тебе сказать, догадливому. Сказку «Аленький цветочек» читал? У главной героини было время осознать трансформацию из чудища лесного в доброго молодца. Откуда нам знать, как например ты воспримешь сие действие в обратном порядке. Зачем тебе потом от энуреза лечится.
- Что такие страшные? Кстати это ты то добрый молодец. Хмыкнул Курякин обозревая невзрачную фигуру и внешность лаборанта
- Эх вы, разумные прямоходящие. Мы не страшные, мы непохожие. А насчёт доброго молодца, так у меня в заначке внешность Киану Ривза имеется и, не потрепанного  лихолетьем в «John Wick», а няшки времен «Скорости». Но нам приказали не выделяться, мы и не выделяемся. Дык, конечно, мы же не криноидяне, это они здесь любую фактуру выбрать могут, включая Элвиса. Нас гастарбайтеров даже за МФЖ не считают.
- За кого?
- За МФЖ – мыслящую форму жизни. Пояснил взгрустнувший Ваня-Иоанн. - Но ничо!  Я всё-таки зкзокопию Киану Ривза пару раз применил. Лицо лаборанта расплылось в мечтательной улыбке. - Какой незабываемый фурор в Краматорске и не менее незабываемый триппер в Свиблово.
- А эти как их… криноидяне, кто они?
- Да так разумная форма морских звёзд с Кринода. Есть такая планета в системе светила Q- 340. Богатенькие Буратино типа ваших арабских шейхов. Они из-за высокой насыщенности редкими элементами воды в местном океане, зазвездились по самое не хочу! На задворках галактики работать видите ли не престижно, вот и нанимают бедолаг с заштатных планеток. Везде всё одно и тоже. Ты, например, сам говорил, что однокашник по университету обещал с собой в Португалию на уборку фруктов взять. Грузите апельсины бочках? Так что дружественный привет будущему гастарбайтеру от нынешнего.
Уши лаборанта сделали пару приветственных взмахов, после чего свернулись в трубочки и обратно развернулись.
-Это я для закрепления темы, как говорят в школе. А то, смотрю, ты все не можешь осознать происходящее. Да-да! Инопланетянин я, он же пришелец, он же представитель внеземной цивилизации со всеми вытекающими отсюда последствиями. Тунгусский метеорит и авиабаза Розуэлл штат Нью-Мексико в одном флаконе.
- Что, Тунгусский метеорит тоже?
- А то! Да и сразу предупреждаю, никакого стирателя памяти у меня нет. Не боись. Всё равно о случившемся никому не расскажешь. Не ты первый. В психушку то не собираешься? Вот. Также, как и все остальные с кем нам пришлось сталкиваться. Так что спрашивай.
- Эй, Рябинкин, ничего что я так, настоящего имени то не знаю. А что тут у тебя за миссия, если не секрет. Полезные ископаемые? Потому как что-нибудь другое полезное тут и не ночевало.
- Ну, вообще-то секрет. Который может и не быть таковым, если у тебя есть кредитки Первого галактического банка. Ах, у тебя нет.  Жаль!  Рубли в галактике, как-то не прижились. А насчёт имени… Ты бы все равно его не выговорил. У нас представителей планеты Кур, речь заменяет свист. Простой и художественный.
- Да ты чо!  Изумленно присвистнул Курякин.
-Ты сейчас, кстати, весьма нелицеприятно отозвался о системе здравоохранения нашей планеты, хотя и с ужасным акцентом. Не делай больше так. В смысле не свисти. Тем более по вашим приметам денег не будет. -Кстати.  Лжеиоанн Рябинкин завистливо вздохнул.-  Откуда у тебя такая фамилия. Курякин. С ударением на последнем слоге в переводе со свиста, означает что-то типа охотничьего сокола. Аж завидки берут! А у меня … Помрачнел он. - Примерно вроде Какашкина по-вашему.  И это у нас то, боевых куроидов! Сколько насмешек претерпел, не сосчитать. Ы-ых. Завьем горе веревочкой, а печаль петелькой. Ещё по пробирке?
- Я тут и без пробирки в таком состоянии.
- А я выпью. Лаборант приложился к пробирке и выпил мелкими глотками время от времени как- то по-птичьему запрокидывая голову. Выпив, не оборачиваясь, бросил пустую пробирку за спину. Услышав звон разбитого стекла, удовлетворённо произнес.
- Уп-с! Теперь у нас типичная сельская гулянка с битьём посуды, плясками и мордобоем. Но так как мы - в городе, ограничимся первым пунктом. Слушай, Курякин, меня после трёх пробирок обычно пофилософствовать тянет. Хочешь можешь не слушать. Я могу сам с собой. Привычка-с. Так вот, а тебе не кажется, что нам всегда чего-то будет не хватать. Я о реальных вещах вообще то. Мне претят все эти и ваши, и наши медиадеятели и всякие там режиссеры с их девизом. «Мы рождены, чтоб сказку сделать быдлу.» В чёрную дыру их, вместе со сладенькими фэритейлами, которыми они нас потчуют. Реальность всё равно причудливее любого литературного или киношного сюжета.  Перед одной только немыслимостью квазара все их дешевые поделки нервно курят. Природа тот ещё выдумщик. Но иногда возникает мысль что всё это просто химера, которой пользуют нас ученые. Нет никаких квазаров, пульсаров и темных материй, а все мы находимся в тухлой матрице, и созданы для того, чтобы кто-то мог использовать нас в качестве топлива, еды, питья и прочих насущных и извращенных надобностей.
-  Мда, «Тут Остапа понесло».  Рассеянно заметил немного заскучавший Бенедикт.  – Нет, ну если по теме. Кому сейчас легко? Мир не совершенен.  За десять дней создать, что-нибудь без изъяна трудновато.
- Во-во. Это он поторопился. Спешка хороша, только в двух случаях. Миросоздание в них не входит. И кстати о нём. Что это за затянувшаяся игра в прятки? О канцелярщине я вообще не говорю. С какой стати к нему обращаться можно только через попов, раввинов, шаманов и прочих проповедников. Почему бы ему не обзавестись страницей в твиттере, а ещё лучше в инстаграмме. Гюльчатай, да покажи наконец личико. Куда там. А может и нет вообще ничего. И никого. Просто чистая физика. Грюкнул Большой Взрыв. После бесчисленного количества комбинаций сочетаний атомов, пазл сложился и зародилась жизнь. Если биллионы раз кидать сто кубиков, то когда-нибудь выпадет сто семерок. Но вся заковыка в том, что ни один из возможно существующих ответов как вас, так и нас не удовлетворяет. Всегда кажется, что имеет право на жизнь какое-то иное объяснение. А нам, как я уже говорил, всегда чего-то надо. Зимою-лета, осенью-весны.  Мы всё стремимся куда-то, а встрямши, понимаем, что это та же пятая точка, только с другого ракурса, и начинаем стремиться по-новому. Мы как вращающая жернов, ходящая по кругу лошадь с шорами на глазах. Делаем для кого-то нужную ему работу. Но для кого?  Не в курсе часом?
-Не знаю. Пожал плечами Курякин. «Если звёзды зажигают, значит это кому-нибудь нужно».
- Можно и так. «Если звёзды зажигают, значит это кому-нибудь нужно» Вот только кому. Эй вы там наверху! Не желаете обозначится. Именно в такие-то моменты и наступает отчаяние. Осознание, что счастье – это абстрактное понятие, и вместо зажигательной Лезгинки или вдохновляющего Танца маленьких лебедей нам по жизни суждено исполнять Железное Болеро.  И нет никаких Гель-Гью и Зурбаганов.
    Курякин вдруг ощутил, что первичная эйфория от случившегося прошла. Чего-то материально полезного от этой встречи он не получит, а все эти несвязные мыслеизвержения пришельца, которого мотало от одного к другому как фиалку в проруби, начинали утомлять. Тем более несло от всего этого инопланетной, но всё-таки хандрой. И Бенедикт, организм которого уже давненько сидел на дефиците эндорфина, ощущал себя тараканом на котором тестируют новинку бытовой химии. Но для поддержки депрессивного пришельца он не придумал ничего лучшего, как вышибать клин клином.
 - Вообще-то, я в детстве тоже часто думал, что будет если встречу инопланетянина. Вот встретил, большого подъёма не испытываю. Может потому, что я не мальчишка-романтик, а не раз битый жизнью тридцативосьмилетний организм с женой, пятый год мечтающей о шубе, дочерью-студенткой, рефлексирующей из-за того, что у неё старая модель айфона, сыном-подростком в пубертатном периоде, мечтающем сам знаешь о чём. И должностью с такими материальными преференциями, что у меня даже кастрация кота второй год откладывается. 
Курякин поднял с пола сумку и вздохнув, подвязал траурной каймой концовку монолога.
- Материальную помощь ты оказать не можешь, каким-нибудь своим штучкам обучить тоже. Рассказать о тебе? Ты прав, без весомых доказательств окажусь в дурацком положении. Так что пользы мне от тебя как от козла молока. «Хотя вреда, признаться, тоже никакого». Такая примерно ситуация, как описывал дедушка в своих неопубликованных мемуарах. Театр был на гастролях. И их ведущая актриса, скорее всего от скуки пригласила деда в номер. И тут у нее паче чаяния внезапно наступили критические дни. Разочарованный дед попросил показать хоть сиськи, но сломавшаяся застёжка на лифчике исключила даже эту возможность. Рассказать сотоварищам о победе неподкрепленной подробностями, ему естественно было нечего. Но приятные воспоминания об этом событии он пронёс через всю жизнь. Может и я под старость, что-нибудь писну об этой встрече. А пока что, пришелец Рябинкин, давай, покедова. Ежели сегодня никуда не улетишь, в понедельник пообщаемся. Хорошего воскресенья.
- Ты хотел сказать субботы. Недоумённо посмотрел боевой куроид Иоанн, левый глаз которого приобрёл цвет переспелой сливы.
- Да нет воскресенья.
- Как воскресенья, сегодня что воскресенье? С некоторой паникой в голосе переспросил лаборант. - Оп-па, а сутки то где?
-Тебе как ответить. Скабрезно или географически?
Но выбранного варианта услышать не удалось, из-за скрипа открывающийся двери. В дверном проёме показалась фигура вахтера.
-Процесс забора образцов пошёл. Десятиминутная готовность к стыковке. Громко объявил вахтёр, но увидев в лаборатории, забрасывающего сумку на плечо Бенедикта Курякина, на пару секунд впал в ступор, после чего, заикаясь пролепетал. -А-а… п-почему МФЖ здесь, это же к-категорически запрещено протоколом.  И-и-и что тут происходит? Опять использование  алкалоидов?  Подозрительно принюхиваясь, уже немного увереннее спросил вахтер, сканируя взглядом лаборанта Рябинкина, правый глаз которого стал такого же сливового оттенка, как и левый.
- Сгинь, насекомое. Рыкнул фиолетовоглазый Ваня, и вахтёр реально куда-то сгинул в течение  доли секунды.
- Ты чего с ним так? Насекомым обозвал!
- Ничего не обозвал, он и есть насекомое. Блохоид с планетного пояса соседней к нам звезды.
-Что тоже под прикрытием.
-Кто он? Да нет. В своём обличье.
Озадаченный вид Курякина говорил о том, что необходимо объяснение, и лаборант хоть и испытывая недостаток во времени, всё же поделился.
- Да как-то в стародавние дикие времена взяли для исследований парочку гуманоидов с вашей Земли, тогда ещё межзвёздного протокола по этике не приняли, ну и флибустьерствовали кто как мог. С отловленными на хомо эректус  блохами провели несколько запрещенных опытов по генетике. А те сволочи взяли и мутировали до облика своих хозяев. Хотя если честно, так блохами и остались, всего и могут что прыгать. Ещё вопросы. Только побыстрее, если не хочешь оказаться очень далеко отсюда.
- Тогда последний вопрос. Что это такое – «забор образцов»?
- Если быстро и доходчиво, то гербарии в школе собирал? Бабочек иголками пришпиливал? Цветочки для палисадника в поле выкапывал? Так и здесь на выбранный квадрат опускается бета-колба, снизу подрезается лазером, запечатывается и вуаля! Подъёмником из молекулярных нитей доставляют в стратосферу, оттуда магнитным лучом на грузовой звездолёт, а тот уж к заказчику.
-А что берут то?
- Да разное. Участки леса там, болота, пустыни, строение какое-нибудь, являющееся образчиком древней и не очень культуры, да много чего. Институт вот этот пакуют. Главное -  не нанесение вреда окружающей среде, и естественно, никаких МФЖ. За этим нас кстати и нанимают, чтобы часом не просочился никто. Представителей фауны только по особому разрешению, для межпланетных зоопарков ну и, если какое-нибудь частное лицо конкретного бабла отвалит. Не без этого конечно. Коррупция бессмертна. В отличии от Вселенной, которая как доказано может схлопнуться, и не факт, что расхлопнуться опять.  Хотя у криноидян, на которых я работаю, коррупции этой ни-ни. С такими возможностями как у них, они сами галактические законы издавать могут.
- Я понимаю там живописное озерцо запаковать, развалины древнего города, кусок Эвереста отпилить. Но наш институт им с какого перепугу?
- Это не им. Это Галактическая Академия Нанотехнологий на корпоратив заказала. Чисто поржать. У тебя всё? Времени в обрез.
- А что это за колбы?
- Свёрнутое в трубку силовое поле.
- А почему бета?
- Да уж, правы бабы, когда говорят –«нудному легче сразу дать». Смотрю не отцепишься? Ладно. Информирую. Сначала была серия альфа. Но рекламациями завалили. Захват на малую и среднюю мощность не могли отрегулировать. Уж если брал так брал. Пример из истории. На вашей планете пару-тройку тысяч лет назад делали забор пробы в Тихом океане. Хотели небольшой образец дна взять.
-Ну?
- Нейтроны гну! На этом месте сейчас Марианская впадина. Но самая фишка в том, что подъёмник груз не потянул. Половину пришлось сбросить.
- И?
- И гора Арарат теперь. Между прочим, очень кстати пришлась. Тогда как раз экспедиция из соседней галактики работала. Веселящий планктон хотели выращивать. Всё что-то с водными ресурсами мутили. Ну и домутились, до как вы его называете Всемирного Потопа. Это надеюсь всё?
- Всё! Хотя подожди, это что сейчас нас в колбу и на звездолёт. Тогда я остаюсь. Без фотосессии никуда. Выдворишь меня только насильственным путем. Такого шанса не упущу. Нафиг мне два месяца на плантациях корячится, если я за пару минут все финансовые проблемы решу. Супруге к шубе сапоги нужны.  А мне ауди Q-7. Я что не заслужил стать властелином колец.  Это не каприз какой-то, а по должности положено, руководитель проекта - это не хрен с бугра. Я же не прошу мазерати, потому как вычурно и даже чуть вульгарно. Зачем выделятся? Надо ездить как все…
- На ауди Q-7?  Переспросил  куроид-лаборант с интересом разглядывая разгорячившегося  Бенедикта. -Вот это тебя накрыло, скромнягу. Дык а чё, оставайся. Силу я к тебе применить не могу, да и не собираюсь. Я тут за время командировки к толстовцам примкнул. Ну это непротивление злу насилием, и остальная лабуда. Всё равно из меня дома боевой куроид, как из говна пуля. С такой фамилией то.  А так в компании всё веселее будет, может тоже к толстовцам примкнёшь. Я тут литературки по этой теме насобирал. На весь перелет хватит. А криноидянам объясним, накладка вышла, с кем не бывает. Ну, погнусят немного, не без этого. Но ребята они отходчивые. Сто процентов тебя обратно на каком-нибудь попутном галакрейсере домой отправят. Кроме шуток, отвечаю. Зато уж фотосессий наделаешь вдоволь. На смартфоне памяти не хватит, флэшек подкинем. Будет чем торговать.  Может даже в список Форбс попадёшь. Прилетишь домой весь такой из себя, красивый тридцативосьмилетний. Лаборант криво усмехнулся, и добавил. – Лет через сто.
- Через сколько?
- Через сто. Пожал плечами куроид.  - Временную теорию Энштейна еще никто не отменял.
Тут до Курякина начало доходить, в какой, выражаясь языком современных отечественных сериалов, блудняк, он может попасть.
Здание ощутимо тряхнуло.
- Блин, бета-колбу воткнули, неужели уже десять минут прошло? Сейчас подрез пойдет. Быстро сказал лаборант.-  У тебя полминуты в запасе, Бенчик. Решай.
- Чего решать то. Крикнул уже на бегу Бенедикт. - В саркофаге я видел и вас и весь ваш космос. Но тут его нога запнулась об оставленную кем-то сменную обувь. Он инстинктивно вытянул перед собой руки с сумкой и как при замедленной сьёмке увидел приближающуюся к его лбу тумбу стола.
Бенедикт Курякин почесал ушибленный лоб и осмотрелся. Он находился в своей комнате. Было такое впечатление, что кое-кто во сне свалился с дивана. Это подозрение подтверждалось валяющимся рядом планшетом и насмешливым взглядом сидящего на окне кота. Слышался шум работающего пылесоса. В комнату заглянула жена.
-Что за грохот? Опять рванул вулкан в Исландии? Соседи переставляют мебель? Или есть более прозаическое объяснение. Кто-то свалился с дивана. Но кто? Батон не ты? Сказала супруга обращаясь коту. Персиковый с полосками котяра, имея маленькую голову и короткий хвост, наел солидный живот, и по цвету и форме был похож на продающиеся в хлебном отделе сдобные батоны. За что и получил кличку. Кот саркастически посмотрел на хозяйку и отвернулся к окну.
-Это не он. Это я.  С трудом приходя в себя, признался Бенедикт. - Только не с дивана. А такое впечатление, что с дуба рухнул. Космических размеров. Такая хрень привиделась. Ладно Люсь, слышишь, я это, пойду на рынок за овощами схожу.
- Так дождь же? Удивилась жена.
- Не сахарный, не растаю. Кстати, родная, мне надоело смотреть, как ты каждый год возишься с этими закрутками, чтобы сэкономить. А тут еще и на работе финансовый фонтан, который и так-то еле фонтанировал, отключили. Заранее предупредили, тринадцатой, мол, не будет, но вы, типа держитесь. Реально достали. Так что я тут решил месяца три за свой счёт взять. Уволить не смогут, я ж руководитель проекта как никак.  Сашка Ильин, помнишь по университету?  Недавно предложил в Португалию на сбор апельсинов махнуть. У него там родственники какие-то, так у них несколько плантаций. Загранпаспорт у меня в порядке. Перетруждаться не придется, мы там с Сашкой как старшие будем. Счетоводы типа. За сезон тыщи четыре евро обещают. Будет вам и белка, будет и свисток. Ты же экошубу хотела, так мы к ней ещё и экосапоги какие-нибудь присмотрим. Ольке последнюю модель айфона купим, все уши прожужжала.
- Чего, чего?  Спросила сунувшая нос в комнату дочь. - Мне айфон?  За какие средства то. Мы чё на дело идем.  Фомку и маски готовить? Ежели какой банк решили подломить, то предлагаю Сбербанк. Па, помнишь они нам в кредите отказали?
- Так это когда было?
- Месть - это блюдо, которое всегда подаётся холодным!
- Отец собрался взять отпуск за свой счёт и в Португалию на сбор фруктов съездить. Пояснила супруга.
- Это к дяде Саши Ильина родственникам этим крутым? А по здоровью ему ящики с апельсинами таскать. И не пострадает ли эго кандидата наук от тяжелого крестьянского труда?
-Да нет они там по учету и контролю будут.
- Ну это другое дело. Тогда с тебя, родитель, кроме смартфона ещё семьсот евро. Ты ж в курсе, что к последней модели айфона увеличение груди полагается. Опция такая. Без неё никак.
-  И мне!  Со скоростью торнадо ворвался в комнату, очевидно услышавший из зала разговоры о дележе шкуры, пока ещё не убитого медведя, сын Сашка. - И мне увеличение! Ей то зачем? Носовых платков напихает, и будет с неё. А мне с носовыми платками нельзя.
- Слышь ты, пубертат.  Осадила сестра, шестнадцатилетнего оболтуса брата. - Тебе мозг надо увеличивать. И извилин побольше прорезать. Па, ты знаешь, он же до сих пор полагает, что единственную прочитанную им в жизни книгу «Три толстяка» написали два человека. Писатель Юрий и писатель Алёша. А у него завтра контрольная по литературе двадцатого века.
- Ладно не ссорьтесь. Примирительно сказал Курякин, и повернувшись к дочери спросил. - Насчёт увеличения, что так серьёзно?
-Куда уж серьёзнее.   Вздохнула  худенькая дочь. - У нас на курсе собрались как назло… Прямо филиал шоу «Двойники Памелы Андерсен».
-Ладно, ладно. Это понимаю. А вот, что я не могу понять. Это твою зацикленность на продукции Apple. Чем, та же последняя модель Самсунга хуже?
- Мне что-то послышалось?
Курякин увидел как жена делает ему отчаянные знаки, но не очень понял их и продолжил.
-  У меня, мамы, Сашки - Самсунг Гэлакси. Ничем не уступает и дешевле…
- Да что ж ты делаешь.  Безнадёжно махнула рукой жена.
- Продукция Apple…  Прищурилась задетая за живое ярая «яблочница» дочь.
- Так всё.  Встала между ними супруга. - Папа сдаётся.
-  -Люсь, да я не понимаю. Как в нашей можно сказать патриотической корейской семье образовалась пятая колонна? Возмутился Курякин, после чего посмотрел на дочку и гордо заявил. – Русские не сдаются. Так и передай своим янки. Самсунг форева!
-Уже сдались. Спокойно сказала дочь. - Электроника, машины, Мак-Дональдсы на каждом углу. В любой кинотеатр зайди сплошной Голливуд. Мне продолжать?
- А она ещё у Трампа в твиттере подписана.  Влез в перепалку сын. -  Па, да не парься ты. Её в нашу семью просто подкинули. А вот я русский. С отчеством правда не свезло. Короче согласен на китайский скутер и годовую подписку Плейбоя. Ну и увеличение, естественно. На кой тебе, отпрыск с психологической травмой!
- Так всё раздача слонов закончена.  Хлопнула в ладоши жена. - Разошлись по своим комнатам. И продолжаем грызть гранит науки. Кстати, Оля, ты бы подтянула брата по литературе.
- Литература - это произведения письменности имеющие общественное значение… Копируя нудный голос их школьной «русачки» начала Ольга, поддразнивая брата.
- Ой, не умничай! Оборвал её тот и, по-рэперски выбросив руки, скороговоркой прочитал –
Даю урок простой, каждому брату по рэпу. Apple – это отстой, отстой – это Apple.
От хакеров до корабельных юнг ответим красиво…
- Вали уже Эминем подъездный. Вытолкнула брата из комнаты сестра, пытаясь наступить на горло песне. Но сделать это было трудно и из зала донеслось.
- … рулит всегда Самсунг, Самсунг –это сила!
- Милый.   Услышал Курякин звучащие в голосе его второй половины ехидные нотки.  - Ты не забыл куда собирался.
-С чего бы, уже бегу. Кстати, Люся, я тут тебе хотел сказать нечто важное потому что жизнь может и не дать второго шанса. Хорошо, родная? С рынка приду поговорим.  Бенедикт подошел к дивану, чтобы выключить планшет, и вдруг увидел стоящую внизу сумку. Она же должна быть на работе, подумал он. Жена скорее всего опять включила пылесос, но шум от него был каким-то странным, он всё нарастал и нарастал. Курякин присел возле сумки и вдруг почувствовал исходящий от неё резкий запах нашатыря.
Бенедикт потер рукой глаза и, открыв их, увидел склонившегося над ним с озабоченным видом лаборанта Рябинкина. В руках у него был открытый пузырек с нашатырным спиртом.
- Оклемался, болезный. Спросил он, закрывая пузырёк.-У тебя на лбу гуля размером с астероид. Эй але, Байконур, слышите меня? Хьюстон, приём! Вот и трать на таких ценные медпрепараты. Лучше б сам вынюхал.
Но Курякин не слушал его. Он лихорадочно соображал, хотя боль и шум в голове не способствовала этому. Сон и явь так перемешались в его сознании, что он не мог отличить одно от другого. Во-первых: надо решить, в каком состоянии он сейчас, во-вторых, а это зависит от состояния во-первых…надо…  Он посмотрел в располагавшееся напротив него большое окно. Через синеватую дымку можно было увидеть, что-то типа облаков, а может это и были облака? В левом углу окна наблюдался фрагмент леса, заключённый в какую-то синеватую оболочку. Несколько деревьев и кусты. Снизу была почва, вернее её срез. Явственно просматривалась верхняя более темная часть чернозема с корневой системой и ниже неё суглинок. С правой стороны к центру окна стал приближаться такой же прозрачный, чуть отдающий синим, цилиндр с деревянным зданием внутри. Дом было сложен из потемневших от времени брёвен. Крышу из красной черепицы венчал замысловатый резной конек. Стоп. Это ж и есть образцы о которых говорил лаборант! То есть это явь? Хотя с чего ты взял? Помнишь же как читал, что существуют такие моменты, когда кажется, что проснулся, но на самом деле спишь. Сон во сне. И как узнать это? Да никак. Только попробовать проснуться, сделав какое-нибудь резкое движение. Какое. А вот такое!
- Па-а-сторонись!  Оттолкнул он рукой, что-то или кого-то, отвоёвывая пространство для рывка. После чего, как бы непроизвольно копируя спринтера, присел, увидев боковым зрением, отвисшую от удивления челюсть, снова ставшего  лиловоглазым лаборанта Ваню-Иоанна. С ним явно творилось что-то неладное. К глазам- сливам прибавился нос-банан, судя по многочисленным черным крапинам с давно вышедшим сроком годности. Или это был клюв? Разбираться было некогда. Бенедикт с низкого старта ринулся к окну, выставив вперед сумку. - Зашиб-у-у-у! Пришпорил он себя, утробным криком альфа-самца, набирая скорость…
     Курякин поднял выпавший из рук планшет, и поискал глазами жену. Оказалось, она сидела рядом с ним на диване, подложив под спину пару подушек для удобства, и листала журнал «Домоводство», что-то мурлыча себе под нос. Придвинувшись поближе, Бенедикт обнял её за плечи. От волос супруги исходил аромат абрикосового шампуня, из подарочного набора, привезённый им из недавней столичной командировки. Ему стало хорошо и спокойно, оставалось правда какое-то странное чувство тревоги, но причина этой тревоги была неясна и размыта.
- Люсь, повернись, скажу что-то.
Жена отложила журнал и повернулась к нему. Взгляд её серых глаз был вроде бы серьёзен, но в уголках можно было рассмотреть знакомые смешинки.
-  Говори, благоверный. Только предупреждаю для соблазнения рановато. Дети еще не спят.
- То есть разговоры я только об этом могу заводить?
-Ну не о закрутках же.
- Да нет я о нас с тобой.
- У-у! Интригующее начало. И о чём сказать хотел?
- Помнишь нашу первую встречу.
- Чего ж не помнить то. Если бы я тогда сама не подошла к тебе, до сих пор бы вокруг дома круги нарезал. Улыбнулась супруга и прижалась к его плечу.
- Ага! То есть муж у тебя безынициативная размазня?
- С чего бы. Наоборот целеустремлённый. Помнишь, что ты ответил, когда я спросила, куда пойдём.
- Вперёд?
- Ага, к сияющим вершинам. Забыл, что ли. В-в-в….  п-п-подъезд! Я тогда подумала, за что ж мне, такой всей из себя фее, хотя и импозантный, но заика. Потом сообразила. Ты же замерз как цуцик. И в принципе не прогадала, отогревшись, у тебя язык развязался. Комплиментщик ты ещё тот. Хотя по правде это была простая констатация фактов в добавленной тобой красивой вербальной упаковке.
- М-да скромность в тебе явно не квартировала.
- Ну, тады ты значится враль?
-Ни в коем разе. Всё правда. И если придерживаться её ты, родная моя, и осталось такой же, как и при первой нашей встрече.
- Ну, уж тут ты загнул, милый.
- Есть конечно изменения, но самую малость.
- Окей, принято. Улыбнулась супруга. - Ты у меня тоже, ещё так сказать ни в одном месте молью не траченый. Вот что значит вести здоровый образ жизни. Если бы ещё…
- Не-е!  Даже не уговаривай, ни на какую йогу я тобой ходить не буду, хватит с меня твоего здорового питания. Ну ты сама посмотри какой из меня йог. Курякин посмотрел на хитренько улыбающуюся жену. - Ой, Люся, умеешь ты разговор в нужное тебе русло перевести. Но сейчас не тот случай. Сейчас, единственная, я буду делать тебе признание. Мадам! Торжественно начал Курякин, но не удержавшись прыснул. – Ладно, давай серьёзно. Люсь, родная моя, вся эта повседневная рутина, имеет свойства покрывать пылью наши чувства. Мы начинаем воспринимать друг друга, как нечто обыденное, положенное нам по праву. Но это не так. Мне кажется, мы обязаны подтверждать эти права друг на друга каждый день, каждую минуту. Мы как кондуктора в общественном транспорте, постоянно должны талдычить. Граждане покупайте проездные билеты, на линии работает контролер. Нам нужно каждый день напоминать друг другу, что мы муж и жена, которые поклялись быть вместе и в горе и радости. Просыпаясь каждое утро благодарить судьбу, за то, что дала шанс нам быть вместе. Заботиться друг о друге, не ленится говорить комплименты, дарить улыбки. И это не заезженные штампы, из книги «Психологическая помощь в браке». Это, солнце моё, то что я чувствую к тебе, с того самого  момента, когда в первый раз увидел тебя на вступительном экзамене по физике в универ. Помнишь, как тебе шепнули подсказку со стола сзади.
-Чего. Это был ты? Нифига себе признание через двадцать лет. Я же только благодаря ей не срезалась. А  ведь даже спасибо не сказала. Стоп.  И это ты полкурса дуплился, чтобы начать со мной встречаться? Хотя, как сам признался, влюбился с первого взгляда. Мне,как бы не к лицу было выяснять, временной отрезок этого первого взгляда. А оно вона как. Я то думала, что мне всё так просто далось? В смысле без особых усилий. Не пользуясь удавкой и поддержкой милиции привести тебя в загс.  Ну ты продолжай, продолжай, глядишь еще чего узнаю. Сказала покрасневшая от удовольствия супруга.
- Я к тому веду, родная, что всегда буду стараться быть достойным тебя. Моей жены, матери моих детей. Потому что судьба схожа с этим контролером. За невнимание так оштрафует, мама не горюй! А зачем нам это. За сим, постараюсь, повторять как мантру.  Люся, ты моя ненаглядная, единственная, неповторимая, обаятельная, сказочно красивая. Я люблю тебя! Я очень тебя люблю!
- И я тебя, милый, люблю. Ты мой свет, моя радость, моё дыхание. Ты мой единственный. Ты мой муж. Супруга смущенно отвела повлажневшие глаза. - Блин. Спасибо современной косметике. А то бы вся тушь сейчас потекла.  Всё б нам реветь. От горя, от счастья. Только дай повод. И здравствуй Ниагарский водопад. Сказала она, вытирая носовым платком слёзы. – Вот мы бабы – дуры. Э-э! Смешливый. Так о себе только мы можем говорить. Усёк.
- А то! Мне ли не знать, что вся эта белость и пушистость только замануха для носителей  х-хромосомы, а на самом деле это только прикрытие стальных доспехов.  Но это к тебе естественно никакого отношения не имеет. Ты по-настоящему белая и пушистая.
-М-да. «Лев пьяных не любил, сам в рот не брал хмельного, но обожал подхалимаж». Прогиб засчитан. Что с тобой, милый?
На Бенедикта неожиданно навалилась какая-то странная усталость, и супруга моментально уловила перемену в настроении мужа.
- Да что-то глаза слипаются. От погоды, наверное?  Люсь, я  подвспну немного, а потом на рынок сгоняю. Лады?
-Лады. Поспи, родной. А беречь твой сон буду я.
-Тоже мне, нашла Мастера.
- Ну не всем же достаётся, такой как Булгаков. Или положим Кит Харрингтон.
- Это ты в пику мне за Эмилию Кларк что ли?
- Да ни в коем разе!  Я же белая и пушистая, и нисколько не мстительная. Местами. Не удержалась подпустить колкость супруга. - Да. А шапочку я тебе свяжу. Ты опять свою где-то посеял.
- Да не надо мне. Сонно заартачился Курякин, у которого четыре или пять связанных супругой и якобы потерянных шапок лежали в гараже.
- Надо. Засыпай любимый. А я тебе колыбельную спою.
Жена стала тихонько напевать. Песня, выбранная для колыбельной. была немного странной.
Мы выбираем – нас выбирают,
Как это часто не совпадает.
Я за тобою следую тенью,
Я привыкаю к несовпаденью.
Вот. Это оно. Подумал Бенедикт. Вот что меня всё время тревожило. Несовпадение. Несовпадение чего. Времени и места. Оказался не в том месте, не в то время? Кто оказался. Я? Да, но какая мне разница, я же сплю? А во сне все эти временные и пространственные характеристики нужны мне как козе баян. И точно. Зачем, они мне во сне. Вот я лох! Правду говорят. Без лоха и жизнь плоха. Нет не так. Без лоха и жизнь – блоха! Блоха? Ох-ха-ха…
- У него веко дрогнуло. О ещё раз!  Услышал Курякин, чей-то голос. Он с трудом приоткрыл глаза и увидел, наклонившегося над ним с полотенцем и какой-то авангардистского вида мензуркой, вахтера –блохоида. Рядом с ним стояло странное существо, похожее на большую птицу с круглыми лиловыми глазами и блестящим черным оперением.
-  Ну слава святому кварку и бозону Хигса. Кажись, оклемался. Сказала птица, до боли знакомым голосом лаборанта, скорее всего принявшего своё настоящее обличие. – Алаверды, Курякин. Я пришёл к тебе с рассолом, рассказать, что солнце встало. Ну, и то что ты везунчик, коих в мире очень мало. Добавил отсебятины к тексту лиловоглазый представитель космических пернатых. – Кстати, как ощущеньице? Не каждому удаётся воочию увидеть боевого куроида.
- Ты черный? После некоторого молчания спросил Бенедикт.
Куроид Ваня задумчиво шмыгнул большим иссиня-чёрным клювом, что скорее всего означало некоторую степень замешательства.
- Прямо как в том анекдоте. Так вот ты какой, северный олень!  То есть всё остальное тебя устраивает. Ты чё расист?
- Да нет. Немного отстраненно произнес Курякин. - Мне, единственно, Весли Снайпс не нравится. Да и то в заключительной части его трилогии о вампирах. В первых двух он вовсе даже ничего. А мы собственно где?
- В медицинском отсеке звездолета. Оказываю тебе необходимую первую помощь. Попрыгунчик ты наш. Да это я не тебе! Повернулся он к состроившему обиженную гримасу вахтеру.
- Ты, Курякин, родился в рубашке, штанах и даже бандане. Продолжил куроид. -  Как тебя силовое поле на атомы не распылило, до сих пор не понимаю.  Летал бы тут сейчас в виде наносоединений. У тебя, кстати, к гуле на лбу еще парочка чуть поменьше присоседилась. Я вообще начинаю задумываться, а не сплошная кость ли там у тебя, а мозги в другом месте хранятся. Может всё-таки есть какая-нибудь аномалия у вашего гуманоидного брата. Вот тебе полотенце. Обвяжи вокруг головы. Сиди здесь и не рыпайся никуда. Что ж мне по жизни теперь с нашатырем за тобой бегать.
- А ты куда?
- Пойду крио-камеры готовить. Через час на сверхсветовую выйдем. Тебе какого-нибудь мишку или черепашку-ниндзя в капсулу положить? Или уже большой. Ладно не грузись. Неудачная шутка. Отдыхай пока. Охотничий сокол. Слышь, КурякИн, а может ты меня усыновишь? Нет. Ну значит быть мне по жизни Какашкиным.
Куроид изучающе посмотрел на Бенедикта.
- Что-то я смотрю ты совсем скис. Ничего не спрашиваешь. Хотя может оно и лучшему. У нас говорят: Любопытство сгубило котэ. Водится на Куре такая трёхметровая хвостатая сволочь. Белая, пушистая вся. Ужас короче. Столько нервов куроидам попортила. Пришлось из-за неё даже боевыми стать. И это нам то, чёрным и пернатым пацифистам.
- У нас по этому случаю говорят: Любопытной Варваре на базаре нос оторвали.
- Не слышал. Что прям нос оторвали?  Жестко у вас.  Ну, хотя, чего другого ожидать. Суровая страна, суровый климат, суровые поговорки. Ах, да! В этой мензурке успокаивающий напиток, что-то типа чая, но с более мощным эффектом. Будет невмоготу от всяких мыслей тоскливых употреби, помогает. Куроид  грузно повернулся и вышел из отсека. Вслед за ним последовал немного подпрыгивающий при ходьбе вахтер.
 Курякин машинально обвязал голову влажным полотенцем и подозрительно посмотрел на оставленную мензурку. Он не любил стимуляторы и решил обойтись без этого космического пойла. При осмотре отсека, ему на секунду показалось, что на дальней кушетке в углу примостилась супруга с томиком Мураками в руках. Но порядком отбуцканый всеми этими играми разума Бенедикт не повёлся, и разочарованный фантом исчез. Хотя Курякин понимал, что это было просто видение, в этом и так-то не изобилующем предметами помещении медицинского отсека стало особенно пусто. Ощущение пустоты было и в душе. В замотанной полотенцем голове крутилось, где-то читанное.
Пусто в зимнем парке.*
Птицы улетели,
Деревья срубили…
Снег убрали.
Бенедикт прилег на кушетку, где ему привиделась жена и задумался. Отчего эта пустота? Скорее всего, от того, что самые главные в жизни слова, так и остались несказанными. Это надо было как-то исправлять. Упорства ему было не занимать, удачи б не мешало. Но он верил, что кокетка фортуна, наконец-то одарит его своим вниманием. И он вернётся домой и скажет своему любимому человеку эти слова. А их надо было сказать любой ценой. И они должны были быть услышаны. Обязательно услышаны. Иначе терялся пресловутый смысл жизни, который люди так самозабвенно искали тысячелетиями.
Он усмехнулся. Это не было озарением, и Бенедикт не собирался вскакивать с кушетки, и гацать по звездолету с криком «Эврика!», но ему казалось, что по крайней мере для него, в этом и был заключен тот самый смысл жизни. А заключался он в том, что у каждого из нас в жизни должен быть главный для нас человек, которому мы и должны сказать эти самые главные слова. Как-то так. А космос этот… Курякин поправил на голове немного сползшее полотенце и поудобнее устроился на кушетке. А космос этот мы разъясним.
- Ну что, богатырь, в плечах не жмёт капсулка то? Ноги подгибать не надо, а то сомлеешь за перелет. Как тебя потом распрямлять. Невинно округлил глаза-сливы куроид, набирая что-то на мерцающей цифровой панели. Довольно просторный прозрачный тубус крио-камеры в котором, можно было разместить ещё парочку таких как Бенедикт, стал медленно наполнятся густым багровым гелем.
- Не боись, Курякин, анабиоз штука противная, но не страшная. Самое главное не думать из чего этот питательный гель сделан. У тебя ж все жизненные функции на нуле будут. Жевать что-то надо. А тут прям чистая польза, замешанная на плазме из крови нанайских мальчиков. Мы тут пару детских пансионатов спонсируем. Добровольное донорство, между прочим, никто не отменял!
- Чего?
- Ничего. Забыли! Это я типа схохмил, чтобы тебя подбодрить. Правда шутка вышла из разряда плоскостных. Но оцени старание. Куроид защёлкнул крышку панели управления и ободряюще улыбнулся Бенедикту. - Ладно, давай, не кашляй. Всё! Показал он знаком замечтавшемуся около своей капсулы блохоиду.  - Кому стоим? Запрыгивай. Тьфу, ты! Обидчивое ты наше! Размещайся.
Гель медленно обволакивал плечи. Вот же, блин, «Этюд в багровых тонах». Подумал Курякин. Жутковато как-то, а что если… Ладно надо отвлечься, а то придётся им потом извлекать малахольного. Почитать что-нибудь? Он вспомнил как увидел у Люси в блокноте выписанное ей стихотворение. Она всегда выписывала особо понравившиеся ей стихи. О чём же оно было? Память Курякина никогда не подводила, но тут очевидно из-за всего навалившегося, решила тормознуть. Бенедикт чуть повернул голову и увидел, готовящегося залезть в капсулу экс-лаборанта. Он чем-то напоминал ворону, после курса стероидов. Большую одинокую ворону. А-а, вспомнил.
- Одинокая ворона, одинокая собака,**
дышит поле паром ровно, пашет поле жёлтый трактор.
Режет, режет, нарезает на пласты сырую почву…
И петляет словно заяц, одиночество меж кочек.
И в моих петлявых строчках – ни привета, ни ответа,
Только тлеет красной точкой инфернально сигарета.
Огоньки датчиков на капсуле стали сливаться в оранжевое пятно. Гель подходил к подбородку, и, обволакивая дыхательную трубку, поднимался всё выше. Бенедикт закрыл глаза. Сознание начало постепенно отключаться, но он нашёл силы добубнить концовку стиха.
…Одинокими приходим и обратно – в одиночку,
Посерёдке, мимоходом, вяжем новую цепочку…
Отчего же так печально? Стылый тамбур… сигарета…
В чём же замысел начальный? Очевидно только в этом.
В этом древнем и подспудном, и знакомым (до зевоты) –
чтобы там, в конце маршрута, рядом был…     не просто…      «кто-то»

               

* Автор Дмитрий Мартьянов.
** Автор Лилия Слатвицкая. "Дорожное"