Взлетевший птенец
После четырех лет учебы в военном училище; каторжной службы рядовым солдатом и старшим сержантом в комендантском подразделении, а потом опять учебы и стажировки; после взлетов и ужасных падений, радостей и долгих страданий, выпускник, лейтенант ВВС, взлетевший в самостоятельную жизнь, Тунин Гриша с опозданием в два года, но победителем приехал домой. Шагая по пыльной дороге к родному дому, он радостный и вдохновенный видами своего села, молча говорил: «О! Здравствуй моя Бессарабия! Здравствуйте все мои родные и близкие! Мои дорогие односельчане, молдаване, украинцы, русские, болгары и македонцы. Я готов с вами общаться на наших языках. Я многих из вас знаю, а вы все знаете меня, как сына сапожника, и как первого офицера ВВС СССР в нашем селе Ташлык.» Его радостно встретили отец, мать, две сестры, зять и племянник. Середина октября 1957 года. Колхоз богатый и процветающий, его главный агроном – их зять, муж его старшей сестры - педагога по физике и математике в школе, где он учился. В доме все есть. Вино нового урожая в бочке дозревает. Внутри и вокруг беседки, которую он когда-то смастерил, свисают перезрелые, в ожидании его, гроздья янтарного винограда. Фрукты, овощи, зелень – ешь, не хочу! Приближаются октябрьские праздники. Н. С. Хрущева еще уважают. Люди улыбчивые, шутливые, говорливые, уверенные в свои завтра и послезавтра. И он –лейтенант ВВС, любимый человек в семейном кругу. Счастье? Да! Это было большим счастьем для него.
А где его любимая девушка Люба? Она учится на последнем курсе своего института в Москве. Давненько он ее не видел. Прошло два года после их последней встречи в Измаиле. Через Одессу они вместе уезжали к своим местам учебы, он в Харьков, она в Москву. По предварительному уговору, их женитьба должна состояться после окончания ею института. Во время последней встречи он предложил ей начать супружескую жизнь, но она сказала только два слова: «Подумай о последствиях!» Из Одессы он уезжал первым, а Люба его провожала. Прощались они нежно, с любовью, без драмы. Уверенные в их хорошем будущем. Поезд тронулся, он выглянул в открытое окно вагона. Люба бежала по перрону, махая ему рукой. Он ей ответил. Отставая от поезда, она добежала до самого края перрона. Внезапно, его прострелила мысль: «Хотя -бы она не упала!» И следующая мысль, ужаснее первой, больно кольнула его сердце: «Она меня не догонит. Почему она бежит? Неужели мы видимся в последний раз?» Еще целый год они вдохновенно переписывались, но после его изгнания из училища, вдохновение испарилось. Однако, надежды его теплились. Переписка возобновилась перед его вторым, окончательным выпуском.
На кануне великого праздника – юбилея, 50 лет Октябрьской революции в гости к Туниным пришла тетя Маруся, Гришиной мамы ровесница и подруга с молодости. Известная, бессарабская гадалка. За роскошно накрытым столом разными яствами, среди которых выделялись горячие голубцы, за стаканом хорошего вина, естественно, завелся разговор. Тетя Маруся предлагает Грише погадать. Он соглашается. Глядя на разложенные карты, гадалка говорит: «Ваш Гриша через два, три месяца женится!» Так она обратилась к его маме и сестре. Старшая сестра расхохоталась, говоря, что только черти женят нашего Гришу. И он подтвердил сказав, что это в принципе не возможно. И пошутил на счет ее карт. Тетя Маруся посерьезнела, глядя поверх очков, говорит ему: «Спорим! Если женишься через два, три месяца, ставишь мне ведро вина, если нет, то я ставлю!» Деваться некуда. Он соглашается на пари.
Вместе с окончанием отпуска, закончилась Гришина райская жизнь. Надо собираться и ехать на службу в выбранный им-отличником, Северо -Кавказский ВО. С Главным штабом в г. Ростове-на- Дону. Там он получил назначение в город Краснодар. В самом городе находился только штаб той ВЧ, в которую его направили, а ее содержимое размещалось на трех точках по Краснодарскому краю. Военный городок, в котором ему предстояло жить и служить, находился в 18-и км. от города и в 2-х км. от хутора Копанского. Единственная, прямая, грунтовая дорога, соединявшая городок с городом, при любом дождике превращалась в месиво липучего, краснодарского чернозема. Три выпускника, коллег по училищу, из разных рот, попали в эту ВЧ. Первые дни они жили в одной комнате двухэтажного дома, на окраине городка. Уборка в комнате по очереди. Питание в столовой, вино и закуски дома. Началась жизнь офицерская. Глубокая осень. Дожди, грязь, трудно смываемая с обуви, ни уехать, ни приехать. Машина «Газ-53» - вездеход, один раз в сутки совершает рейс в город (в штаб), и обратно. В городке в двухэтажных домах проживают, в основном, семейные офицеры, сверхсрочники и вольнонаемные, гражданские люди. В казарме – солдаты срочной службы. В клубе не регулярно крутят старые кинофильмы. Тунин узнал, что один сверхсрочник продает аккордеон, привезенный им из Германии после войны. Не торгуясь, он купил тот аккордеон, и жизнь немного повеселела. Переход с пианино на аккордеон не составлял большого труда. Правда, басы фальшивит до сих пор, после ранения указательный палец левой руки не работает. Каждая, из трех точек дислокации ВЧ, имела свое условное название. Место службы Тунина называлось «квадратом». Его помощниками в зоне служебной ответственности были несколько солдат, один из них женатый. Пригласив свою жену в гости, солдат сказал ей, чтобы она искала его в зоне ответственности Тунина. Дежурный по части из штаба, из Краснодара звонит Тунину и говорит, что к нему приехала жена. Он удивлен и озадачен! Вскоре все прояснилось, солдата отпустили в увольнение и отвезли в штабную гостиницу. При штабе была такая комната – гостиница с двуярусными койками. Извращенный же слух о женатом Тунине, пронесся по штабу и дошел до командира. И вот, через пару недель опять его вызывают. Опять к нему приехала жена! Тунин взволновался всерьез. Неужели Люба бросила учебу и приехала к нему на свидание не предупредив? Она могла узнать его служебный адрес у его родственников или у товарищей – земляков. По дороге из городка в город он обдумывал свое поведение при встрече с ней. Если Люба приехала, значит начнется их семейная жизнь. Он готов с ней расписаться! Приехал Тунин в штаб, заходит в гостевую комнату, а там на нижней койке, в тени от верхней, в зеленом платье с шарфиком на шее, сидит Элина. Да! Сомнений нет, это она! И чемоданчик рядом, и черное пальтишко на кровати, и белый беретик там же.
Прибыли они с Элиной в военный городок под вечер. Гриша привел ее в их холостяцкую комнату, где ничего не было, кроме трех металлических коек, трех табуреток и стола. Голые стены и грязноватый пол. В комнате прохладно. Двухэтажные ДОСы (дома офицерского состава), обогревались квартирными, индивидуальными печками, которые надо было топить углем и дровами в холодные дни. Товарищи по комнате задержались на своих служебных местах, а Гриша и Элина начали укладываться на ночлег. Ночь превратилась из обыкновенной, в первую брачную ночь со всеми последствиями, вытекающими из самого понятия – брачная. На второй день начальник городка предоставил им комнату в трехкомнатной квартире, где в одной комнате уже жил Гришин непосредственный начальник, старший лейтенант, тоже холостяк. Теплую, вареную пищу для Элины Тунин приносил из столовой. Алюминиевые ложки, вилки, кружки, принесенные из той же столовой, были их посудой. Наступала зима. Приближались холода. Жениться, обзаводиться всяким домашним барахлом, Тунин не собирался и категорически не желал. Нарастал грандиозный, молчаливый, внутренний конфликт между ними. Эля не сказала, что она приехала в гости, а потом уедет. Она просто приехала! Конфликт не имел признаков скандала, мелких сор, обвинений и недовольств. Она просто молчала. Так прошли несколько дней. Начальник городка в беседе с Туниным по поводу проживания посторонней гражданки на военном объекте, спросил его, была ли она девушкой или нет? Он ответил нет. В таких делах он был мало осведомленным. Конечно, слыхивал, что после первой брачной ночи на сельских свадьбах демонстрируют красные пятна на полотне.
У них такой экзотики не было.
Начальник попросил лейтенанта разобраться в своих делах и определиться. Ибо, нехороший пример он подает другим, живя с чужой женщиной в городке. И точка.
Конечно, Тунин и до предупреждения начальника, беседовал с Элиной о их ближайшем будущем, о предстоящих, временных трудностях. Зима наступает. Печку надо топить углем и дровами, которых пока еще нет. Было бы хорошо, если она вернулась бы в училище и закончила свою учебу, или съездила бы к своим родителям до весны. На все названные проблемы и на многие другие вопросы, Эля отвечала непоколебимым молчанием. И вот определился прощальный день. Придя со службы, Тунин застал Элину одетой в ее черное пальтишко. Рядом собранный, зачехленный чемоданчик с ее босоножками, воткнутыми за чехол чемодана. Посидев немного, они тронулись в путь. Тунин потянул руку к чемодану, чтобы взять его за ручку, но Эля резко оттолкнула его руку и взяла чемодан сама, не поднимая своих глаз. Они шли долго-долго молча, рядом не прикасаясь. На ходу, Тунин молча, но настойчиво и определенно, взял чемодан в свою руку. И так они пошли дальше. Добрались до городского транспорта, а потом и до вокзала. В зале ожидания Краснодарского ЖД вокзала они присели отдохнуть. Гриша ей тихо говорит: «Эля, посиди, пожалуйста, недолго, а я пойду к кассам.» Она молчаливая и серьезная не реагировала на его слова. Он ушел и пришел с билетом, сказав ей, что скоро будет посадка, и уселся рядом. Наступило мрачное, тяжелое безмолвие. Трудно, а может быть не возможно, представить себе, что творилось в душе Элины. Какие мысли терзали её сердце, какая скорбь сжигала её мозг в эти последние минуты, когда она ясно видела разрушение своих мечты, триумфа и ожиданий. Успела ли возникнуть мысль раскаяния о содеянном, возник ли вопрос, какая сила привела ее сюда? Ответа не будет никогда. А, что Гриша? Он бесчувственный истукан? Похоже, нет! Действенность его поступков ограничивали обязательства, обещания, карьерные ожидания, долгожданная личная свобода. Помехой всему этому могла стать Элина.
С грохотом включается репродуктор. Объявляют посадку. Тунин, приподнимаясь с кресла, повернул голову в сторону Элины, желая что- то сказать ей. Она выпрямилась в своем сиденье, посмотрела в упор на Гришу. Их взгляды встретились. Он на полуслове замолк, онемел! Глаза в глаза! Она ему говорит спокойным, низким, меццо-сопрано голосом: «Ты сейчас прогоняешь от себя свое счастье,» и замолчала. Он еще несколько мгновений смотрел в ее глаза без слез. Эти два мгновения определили всю дальнейшую судьбу их двоих. Тунин резко встал, твердо взял Элю за руку, сильно прижав маленькую ладонь, решительно схватил левой рукой чемодан и энергично потащил ее к выходу из вокзала. Возвращались они в городок также пешком, с той разницей, что Эля уже не могла сдерживать слезы.
Кубанская зима сообщила о себе небольшим снежком. По ровному полю, покрытому снегом, просматриваются частые, черные пятна поверхности земли. Полевая дорога, припорошенная снегом, соединяющая военный городок и кубанский хутор, почти не различима в степи. По этой дороге идут два человека: он в сапогах, твердо и смело наступает в снег, она в туфлях, выбирает черные прогалины, чтобы не наступать в снег. Эти два человека, лейтенант Тунин, и студентка Элина, порознь друг от друга, шагают молча, приближаясь к чужому, незнакомому им хутору. Вдали от своих родин, Сибири и Бессарабии, без своих родителей, без родственников, без друзей и товарищей, без свидетелей они шагают и с каждым шагом сближают свои судьбы. Дорога в два, три км. – не большой путь в открытой степи для молодых. Тунин и Эля пришли в холодный сельсовет хутора Копанского, разыскали председателя, получили две печати на двоих в документы и ушли. Все просто и обыденно. Но Элина стала Туниной, а Григорий стал ее законным мужем. Так в середине января 1958 года закончилась, даже не начавшись, долгожданная, свободная, холостяцкая, офицерская жизнь Тунина. Не прошло и трех месяцев после их первой встречи, а Гришаня и Эля уже семья. Тунин вспомнил тетю Марусю – гадалку и ахнул! Ну-у! надо-же! Действительно, чему быть, тому не миновать! Гриша об этом рассказал Эле, чем развеселил ее и обнадежил.
Семейная жизнь Туниных началась с покупки двухместной, металлической, голубой кровати на панцирной сетке, комплекта алюминиевых кастрюль и резиновых сапожек для Эли. Находясь в городе, Тунин зашел на почту, чтобы послать телеграмму своей любимой девушке Любе. Девушке, которую он любил с девятого класса, которую в мечтах лелеял и ждал долгих четыре года учебы и службы, которая другому претенденту на ее руку и сердце сказала поэтические слова, «Я другому отдана и буду век ему верна», которая сказала мудрые, дальновидные слова ему Грише, чтобы он подумал о последствиях, прежде чем соблазнять ее – Любу, на которой он собирался и был готов жениться через год, Любе, которая бежала за поездом по перрону до его конца, провожая его Гришу в последний раз. Тунин стоял над бланком телеграммы, обдумывая слова и их сочетание для фиксации на бумаге. Долго думал. И только, когда почтальонша обратилась к нему, он очнулся и быстро написал: «Я женился.» Конец индивидуальным, эгоистическим мечтам. Все возможные контакты с Любой прекратились. До сегодня они не встречались и не виделись.
В августе двадцать второго числа 1958 года в семье Туниных родилась дочь. В конце октября вся семья отправилась в Бессарабию, в Ташлык к родителям, знакомиться. Эля понравилась Гришиным родителям, а сестры полюбили ее и любили ее до конца своих коротких жизней. И Эля всех полюбила, особенно старшую сестру. Отпускные дни проходили весело и активно. Сегодня они идут в гости, завтра к ним придут гости. Но забота о двухмесячном ребенке, оставалась главной заботой молодых родителей – Эли и Гриши. Наступило время возвращения к месту службы. Предстояла сложная дорога в промозглую, осеннюю погоду из села, удаленного от железной дороги, через Одессу в Краснодар, а там, преодолевая черноземное месиво на вездеходе, в военный городок. Родители выдержали дорожные испытания, а их малютка – нет. Она заболела. Эля с дочерью попали в городскую больницу. Подлечились, вернулись домой, повеселели. Перезнакомились и сблизились с соседями. Все соседи, без исключения, проявляли внимание и доброжелательность к новой молодой семье Туниных. А сослуживцы оказывали лейтенанту существенную помощь советом и конкретными делами. Прошел год безупречной службы в войсках ВВС лейтенанта Тунина и он, воспользовавшись правом отличника – выпускника поступать в военную академию досрочно, подал рапорт с просьбой – направить его в высшее военное учебное заведение для дальнейшей учебы. В таких случаях полагалось, - к рапорту прилагать медицинскую справку с заключением госпитальной спец комиссии о пригодности офицера к дальнейшим учебе и службе. Для этого нужно лечь в госпиталь, пройти все необходимые процедуры и получить заключение. Получив официальное направление в госпиталь от командира ВЧ, Тунин отправился в госпиталь.
Элина с дочерью остались одни. Через несколько дней, когда комиссия еще не закончила работу, вдруг, сам командир ВЧ, на своем «бобике», приезжает в госпиталь, вызывает лейтенанта, одетым по форме, и увозит его в штаб. По пути командир сообщает Тунину о том, что его ребенок умер, и что сейчас трупик привезут в штаб. Лейтенант в шоке, но без истерики. На улице снег и мороз, 5 декабря 1958 года. День Конституции СССР. Мертвого ребенка привезли одного, без мамы, в кузове грузовика «Газ – 53», который использовался для перевозки хлеба и других продуктов в окованных ящиках. Солдат из кузова подал сверток с трупом лейтенанту. Тунин принял сверток, откинул знакомую пеленку с личика и…О! Ужас! Что это такое? Тунину открылось нежное, белое личико с одной стороны, а с другой - глубокая, пирамидальная, вероятно от угла хлебного ящика, вмятина в личике его ребенка. Белые кружева голубенькой шапочки вмяты в голову, - и все это в замерзшем состоянии.
Добрейшие соседи, - семья капитана Мезгирева и его супруги, без участия Тунина и Элины, позаботились и о гробике, и о могиле на окраине хуторского, не огражденного кладбища. Хоронили своего дитя Гриша и Эля вдвоем. Незнакомый хуторянин помог засыпать могилу землей. В степи, при холодном ветре, около холмика могилы Тунин обнял за плечи маленькую, несчастную, запуганную и растерянную Элю. Прикрыв ее собой от ветра, после недолгого молчания, Гриша нежно, но уверенно ей сказал: «Эля, ты моя жена, ты настоящая моя жена, я тебя никогда не брошу. У нас с тобой еще будут дети. Наберись сил и пошли домой. Экспертиза установила, что ребенок Туниных скончался от воспаления легких. В городке существовал медпункт, начальником которого был капитан медицинской службы, очень хороший человек, но в педиатрии он мало смыслил и помочь ребенку не смог. Проблемы с обильным материнским молоком, после внезапной смерти ребенка, решали вдвоем в домашних условиях и без посторонней помощи.
Получив добро на поступление в академию, так назывались военные ВУЗы при СССР, Тунин, будучи уверенным в своих знаниях еще со школьной скамьи, особенно в математике, вяло начал подготовку к вступительным экзаменам в ВУЗ. С приходом весны 1959 года, вместе с природой, озеленившей и расцветшей все вокруг, и Элина оживилась, повеселела. Стала совершать походы, вместе с жительницами городка, в ближайшие хутора, чтобы там купить свежее молоко, мясо, яйцо, зелень и прочее. Однажды Эля пошла в хутор сама. Хуторянки прекрасно узнавали женщин, приходящих из военного городка, естественно, заметили и Элину, идущую по безлюдной улочке хутора. Одна хозяюшка, - кубанская казачка, увидав Элю, проходящую мимо двора, жестом руки подозвала ее к себе и предложила ей маленького гусенка. Она объяснила Эле, что гусенок один, единственный вылупился из всего насеста гусыни, и что ей надо идти на работу, а ухаживать за одним гусенком ей не сподручно. Эля ее спросила, а сколько она хочет за гусенка? Женщина ответила, что забрать гусенка может просто так, или пусть даст сколько хочет. Элина дала хуторянке три рубля. Хозяйка удивилась щедрости Эли и отдала гусенка с добрыми пожеланиями.
Жил гусь в комнате вместе с Элей и Гришей. Спал на подстилке в уголке около печки. Кормили гуся той-же пищей, что ели сами хозяева. Дома ел варенное или жаренное мясо, яичницу, хлеб, сыр, масло и всякие каши. Пил молоко. На улице, когда Эля выводила гуся на прогулку, - щипал травку и наслаждался водой. Гусь рос, крепчал, веселил Гришу и Элю. Телевизора у них еще не было. За каждым движением Гриши или Эли по комнате, в коридор, в кухню или на выход, -гусь устремлялся вдогонку, шлепая оранжевыми лапками по коричневому, деревянному полу. Как-то, когда Эля из комнаты быстро пошла в кухню, гусь стремглав потопал за ней, махая маленькими крылышками, а Гриша крикнул: «Смотри! Смотри! Он полетел за тобой, как пуля!» С того момента гусенок приобрел собственное имя- Пуля. По установившемуся обычаю, сверхсрочники и некоторые офицеры разводили гусей для домашнего потребления; условия были превосходными, - каждой семье выделялся сарай, в общем для всех огромном, деревянном строении. В сараях хранили уголь, дрова и удерживали домашнюю живность. К лету, городок кишел гусиными выводками.
Середина лета. Подступало время отъезда лейтенанта Тунина в г. Киев, где ему предстояло выдержать пять экзаменов, - по математике, химии, физике, иностранному языку и написать сочинение на русском языке. К этому времени, в гости к дочери и зятю, приехала из Красноярска Элина мама. Беременная Эля заметно потяжелела, а Пуля значительно повзрослел, стал белым и могучим. Условия поступления в ВУЗ были таковы: - если абитуриент проваливает хоть один экзамен, то есть получает двойку, то он возвращается в свою ВЧ, а если все экзамены сданы и количество балов выше конкурентного числа, то абитуриент становится слушателем военной академии. Оставив свою благополучную семью в военном городке под Краснодаром, Тунин уехал в г. Киев.
На территории одного из филиалов ВУЗа, где собирались офицеры со всего СССР для сдачи экзаменов, к назначенному числу, на доске объявлений уже были вывешены бумажные листы с указанием номера группы, а в каждом листке перечислялась очередность предметов. Сам абитуриент выбирал ту группу, в которой очередность экзаменационных предметов его устраивала. Большинство офицеров записывались в группу, где первым экзаменом была математика. Сдал математику, - есть смысл и шанс двигаться дальше. Тунин выбрал группу, в которой первым, -писали сочинение. Осознавая свою слабость в пунктуации русского языка, он был уверен, если сдаст русский, остальные тоже сдаст. На той же доске вывешивали списки с фамилиями убывающих офицеров в свои ВЧ, то есть «не удов». Утром, на второй день после первого экзамена, когда Тунин не нашел свою фамилию в списке приглашенных для оформления проездных документов на обратную дорогу, в нем поднялась, ощутимая всем телом, волна восторга. Победа стала возможной. Теперь все зависит от него самого. На волне восторга и вдохновения, математику и физику Тунин сдал на отлично. Оставались химия и немецкий язык. За день до предпоследнего экзамена, Тунин заболел дизентерией. Живя на съемной квартире, в день экзамена по химии, Тунин с температурой сорок, не мог подняться с постели и пропустил экзамен. Нужен оправдательный документ для дальнейшего допуска к экзаменам. Если в санчасти ВУЗа Тунин скажет, что у него понос с температурой, его могут отправить в госпиталь, - и прощай академия, как минимум, на год. Через два дня в санчасти ВУЗа, Тунин обратился к доктору, весьма пожилому человеку, и искренне ему все объяснил. Доктор улыбнулся и сказал: «Пойди и купи полмешка яблок. Ешь только яблоки. Вот тебе сульфадимезин. И больше ничего, кроме воды. Понял? А справку я тебе дам. Иди и поступай.» Тунин вышел на улицу с мыслью: «Мир не без добрых людей!»
В последний экзаменационный день, Тунину предстояло сдать два экзамена, - это пропущенный по химии и очередной по иностранному языку, и сдавать по очереди в чужих группах, - его группа закончила сессию. Химию сдал на четыре (хорошо), и пошел искать аудиторию, где сдают немецкий. Нашел. В соседней аудитории, где офицеры сидят и ждут своей очереди для сдачи, народу не счесть. Тунин, войдя в аудиторию спросил: «За кем я буду на немецкий? Очередь занял, но оказался последним. Вдруг, быстро в аудиторию вошел подполковник – член приемной комиссии. Все встали. Он спрашивает: «Среди вас есть лейтенант Тунин?» Тунин мгновенно ответил: «Есть!» «Вы почему не сдали экзамен?» - спросил подполковник. «Жду очереди, товарищ подполковник,» - четко ответил Тунин. Подполковник повел лейтенанта в аудиторию сдачи экзаменов, подошел к одной из преподавательниц и попросил ее срочно принять у Тунина экзамен, так как надо закончить оформление документов на всю группу, из которой он выпал. Тунин взял билет и уселся за свободный стол для подготовки. За отдельными столами сидели еще человек пять. Не успел Тунин перевести и половину предложения, в котором говорилось что-то о съезде, о Хрущеве, как к столу подошла преподавательница и спросила: «Вы готовы?» Тунин оторопел! Начал заикаться и объяснять, что он только, только сел. Она твердо сказала: «Подойдите к моему столу и покажите, что Вы там напереводили!» Секунда, другая. Что делать? Неужели, на последнем его шажочке к триумфу, она его загубит? Собрал он свои жалкие бумажки, не уверенно подошел к столу экзаменаторши, бумаги аккуратно положил на стол, и напрягся что-то по-немецки сказать. Но не успел. Экзаменаторша, сидя глянула на растерянного Тунина, тихо и спокойно спросила: «Вам четыре достаточно?» Мгновенный ответ – да. Она отдала ему отчетную бумажку, которую Тунин отнес в штаб приемной комиссии. Победа! Тунин сжал свои ладони и сам себе сказал: «Гриша,- это блеск! Ты слушатель академии.
Большинство поступивших офицеров были семейными, но никого, ни семейных, ни холостяков никуда не отпустили. Всех отправили на строительные работы по обустройству территории ВУЗа, аэродромных стоянок и пр. Насущный вопрос, -это жилье. Временных квартир нет, общежитий нет, а для первокурсников, вообще, ничего нет. Арендовать квартиру или комнату, в основном, можно было в частных домах, исходя из расчетов стоимости и расстояния до ВУЗа. Тунин нашел такую квартиру – маленький флигель рядом с большим домом во дворе хозяина. Хозяева – доброжелательные люди. Сам вселился и вызвал Элину к себе. В Краснодарском «квадрате» военного городка, далее,- все будет происходит без лейтенанта Тунина. Два офицера, которые в прошлом тоже поступали в этот ВУЗ, но им не повезло, вероятно, не обрадуются успеху Тунина. А остальные товарищи, в том числе и командир ВЧ, передали поздравления. Особенно обрадовалась семья капитана Мезгирева, жена которого успела полюбить Элю и сдружиться с ней. Элина мама уехала в Красноярск – в свою родную Сибирь. Мезгиревы помогли Элине погрузить вещи в контейнер и отправить в Киев. Они же и Элю любезно провели. Грандиозный гусак Пуля остался на попечение Мезгиревых. В осеннем Киеве Гриша встретил, благополучно прибывшую Элину, и семья Туниных начала новую жизнь.
Из рассказа Элины. Пуля вырос в огромного блестяще – белого гусака. Он повсюду сопровождал Элю. Все жители городка это видели и одобряли. В кино, которое «крутили» в солдатском клубе, Элина ходила с Пулей. Она брала в свою ладошку клюв Пули и слегка прижимала, ему это нравилось; и так она, уже с приличным животиком беременности, гордо шастала, то есть ходила в кино. К осени повзрослели и другие гусиные выводки – семьи. Борьба за безопасность, между ними, обострилась. Старые гусаки ревностно охраняли свои стада. Все чаще, целые стаи и стайки, разгонялись с гомоном, тренируя крыло. Между вожаками стай возникали предупредительные угрозы с шипением, а иногда и драки. Сильный прогонял слабого. Пуля, на Элиных харчах: мясе, яичнице, сыре, хлебе и молоке, - все без ограничения порции, превратился в огромного гусака, величиной раза в два больше, чем любой другой гусь. Во время совместных прогулок по городку, оберегая Элину от всяких посягательств, - с точки зрения сторожа-гусака, Пуля бросался в бесстрашную атаку на подозрительного гусака, собаку и даже человека. Остановить и успокоить Пулю мог только окрик Элины: «Пуля! Нельзя!» После отъезда Тунина в Киев, Пуля все чаще засыпал не в своем уголке, а на коврике, около кровати Эли.
Из письма жены капитана Мезгирева. Элина уехала к мужу Грише в Киев. Пуля осиротел. Его поселили в сарай с углем, дровами и другой домашней утварью. По утрам кормили уже гусиной пищей и, до вечера, отпускали на свободу. Пуля сильно изменился. Сначала посерел от угольной пыли, а потом местами почернел. Стал очень агрессивным. Начали поступать жалобы начальнику городка на нетерпимость поведения Тунинского гусака Пули. Конфликт сильно обострился после того, как Пуля нокаутировал одного из гусаков. Мезгиревы, как лучшие, старшие друзья Туниных, и как ответственные за Пулю, оказались в серьезном затруднении. Что делать? Резать, варить и жарить, - рука не поднимается. Однако, судьба ему – гусаку Пуле была предписана героическая. Длинный, двухсторонний, деревянный сарай, разделенный на малые сараи, - по числу квартир в городке, в осеннюю, ветреную погоду, от короткого замыкания свисающих проводов, загорелся. Запертый в сарае, панически напуганный огнем и дымом, Пуля поднял такой беспрерывный крик и визг, что капитан Мезгирев вскочил с постели и выскочил на улицу. Оценив ситуацию, он поднял пожарную тревогу. Распространение огня на ДОСы было предотвращено. В письме было написано: «Эля, дорогая, прости, но Пули уже нет.» Конечно, те жильцы, которым он был неудобен, благодарили Бога за то, что Пули уже нет, а доброжелатели вспоминали и восхищались необыкновенным гусем. Для Элины и Гриши, гусь Пуля стал частицей их совместной, молодой жизни.
Пять лет, да полных пять лет учебы, предстояли на жизненном пути, избранном Григорием Туниным. А что там учат целых пять лет, в тех военных академиях? Ответ созревал постепенно. Высшая математика – до уровня свободного владения дифференциальным и интегральным вычислением. Теория аэродинамики – до уровня понимания и математического описания воздушных потоков, обтекающих летательный аппарат. Теория электромагнитного поля – до понимания физического смысла уравнений Максвелла. Теории механизмов, машин, передачи движений и сопротивления материалов, - до уровня требований конкретной программы по факультетам. Иностранный язык, - до уровня беседы на бытовые и общественные темы. А историю КПСС и историю военного искусства,- предлагалось знать и сдавать на четыре или пять, то есть на хорошо или отлично. Лабораторные работы, практические занятия, изучение материальной части конкретного объекта, курсовые отчеты. Две месячные стажировки на предприятиях оборонного комплекса, и наконец, - вершина всему – написание и защита диплома.
Началась учеба. Каждый день, кроме выходных и праздничных дней, Тунин уходил из дома, практически на целый день. Лекции – три пары, - это шесть часов. Обед в столовой, библиотека, консультации, собрания, беседы, - все это скапливалось в целый, световой, рабочий день. Возвращался он домой к вечеру. Весь день Эля оставалась дома одна. Вскоре к Туниным в гости приехал муж старшей сестры Гриши, Михаил – главный агроном колхоза в с. Ташлык. Гость повидал город Киев, походил по Крещатику, попил пива «сенатор», иногда с Гришей, побыл несколько дней и уехал. Но уехал не один, а вместе с Элиной, убедив и Гришу и Элю в том, что там в селе, под контролем Гришиных сестер и самого Михаила, Эле будет более безопасно родить и легче сохранить ребенка. Эля уехала к родителям Гриши. И жила в их доме по соседству с домом Михаила. 5 декабря, в день конституции СССР, но уже 1959 года, Эля родила дочку Арину.
После успешной сессии первого семестра учебы, на время каникул в январе 1960 года, Тунин приехал домой, в дом своих родителей, где находилась вся его семья. Приехал поздно вечером, вошел в малую комнату родного дома, и там увидел свою любимую жену Элю, лежащую под одеялом в кровати, одной рукой качающую люльку, а в люльке, - свою дочечку Арину. В свете электролампы, торчащей под потолком, из люльки на Гришу смотрел черноглазый ребенок. Взгляд его был внимательным и серьезным, каким-то взрослым, изучающим, осмысленным. Счастливый, улыбающийся Тунин перевел свой благодарный взгляд на Элю. Она была спокойной, молчаливой. На словесное приветствие ответила теми же словами. Никаких признаков суеты, никаких звуков восторга, никаких внешних проявлений чувств и эмоций, глубоко и сильно переживаемых Элей в тот момент, Гриша не заметил. Но все, все, что он желал, чего ожидал и о чем мечтал, он увидел в ее глазах. Ее взгляд был преисполнен гордостью за ребенка. Ее глаза излучали глубоко затаенную, неизмеримую по силе и преданности любовь к ним двоим – мужу и дочери. Искренность, желание встречи, триумфальный восторг женщины – победительницы – матери и жены с бесконечной щедростью лились из черных глаз Эли. В Элине, лежащей около люльки с ребенком, Гриша увидел лицо красивейшей женщины – властительницы, которая добровольно и полностью покорилась собою же выбранной судьбе.
Во второй половине 1960 года было сдано в эксплуатацию 4-х этажное здание – общежитие для семейных слушателей. Тунин, уже слушатель второго курса и семейный, попал в списки счастливчиков, - получил комнату в этом общежитии. 9 квадратов. Есть место для той- же краснодарской кровати, для кроватки и для столика. Кухня, умывальник и туалет общие для пяти комнат. Две комнаты по девять кв. м., две комнаты по двенадцать кв. м. и одна – шестнадцать кв. м. Самая маленькая комната досталась самому молодому слушателю и самому маленькому ребенку. Но досталась! Счастье было огромным. Наконец, Эля получила свой первый, комфортный, городского типа уголок. Вскоре и телевизор «Весна» купили. «Конец грусти и печали, сами жизнь свою избрали. Будут вдумчиво учиться, раз в неделю веселиться,» - это шутка слушателей ВУЗа.
Победные события на Кубе, полет в космос Ю. А. Гагарина вдохновляли на учебу Тунина, но одновременно огорчали тем, что он не находится в гуще событий, а всего лишь ученик. За время учебы, Тунин подружился с некоторыми товарищами, однако настоящим другом ему стал Борис Меков. Дружба Гриши и Бориса переросла в дружбу их семей. Их жены – Эля и Слава, тоже подружились. Как – то, спустя годы, Эля сказала Грише, что единственным, достойным, настоящим другом его был только Борис, так как он один, кто никогда, ни словом, ни действием, ни даже намеком не приставал к ней. Она всегда не любила «солдатский» юмор, скабрезные анекдоты и всякие, пошлые шутки. Но особо любила и ценила сценический, культурный, тонкий юмор.
Наступил 1964 год. Год выпускной. В феврале начнется работа над дипломными проектами слушателей – выпускников. В семье Туниных ждут второго ребенка, который должен родиться осенью. Учебу, практику и стажировки, Тунин завершил успешно. Он не отличник, но ни одного проваленного экзамена или зачета. Все каникулы и отпуска использованы полностью, без изъятий на пересдачу какого - либо экзамена. Его включили в специальную команду, состоящую из десяти человек, для разработки системы автоматизированной посадки самолетов. У каждого из десяти дипломантов своя, отдельная тема, но составляющая общей, единой системы. Они работали в отдельной, большой аудитории с кодовым замком на двери. Каждый исполнитель пользовался своей ячейкой для секретных бумаг, в общем, большом, металлическом сейфе. У каждого – свои отдельный рабочий стол, ключ и печать. Выход из аудитории на длительный срок – по записи в журнале учета. Рабочее время – шесть часов. Проходили день за днем, неделя за неделей в привычном, обычном рабочем режиме. Наступало время оценок результатов проделанной работы. Общая оценка дипломного проекта состояла из трех составляющих. Первая – это оценка самой записки, то есть то, что написал в тетради дипломант своей рукой. Эта оценка должна быть только 5 или 4, меньше не допускалось. Вторая – оценка рецензента, обычно руководителя одной из составляющих десяти тем проекта. Она предполагалась тоже 5 или 4. Третья – это оценка вербальной, устной защиты проекта самим слушателем. Для определения этой оценки назначалась комиссия под руководством генерала ВВС СССР, приглашенного из других военных округов союза. Эта оценка могла быть любой, даже двойкой. Двойка лишала слушателя возможности выпуска в этом году.
Не блестящие знания русского языка Тунина, привели к тому, что записку оценили на 4. Так как руководитель Тунина по проекту оценил работу своего визави, как рецензента на 4, то и рецензент поставил Тунину 4, как бы в отместку. Две начальные четверки – слабое звено. Нужна мощная, отличная защита. Тунина пригласили в аудиторию для защиты. За сдвинутыми между собой столами, накрытыми скатертью, сидят полковники, подполковники, местный генерал, а в центре – незнакомый, боевой генерал. Ждут пока Тунин развесит свои чертежи, плакаты и представится с докладом о своей готовности. Конечно, дипломанты превосходно знали свои записки и могли ответить на любой вопрос членов комиссии по проекту, а вот вопросы неожиданные, некоторых дипломантов – офицеров ставили в тупик. Слушатели академии «горели», в основном, на дополнительных вопросах, а единицы – проваливали защиту.
Получив разрешение, Тунин начал свой доклад бодро и уверенно, но председатель комиссии останавливает доклад и задает докладчику чисто эксплуатационный вопрос. Тунин отвечает. Генерал усиливает вводную вопроса. А речь шла о погодных условиях, при которых проектируемая система могла бы устойчиво работать. Отвечая, от неуверенности Тунин начал заикаться, но ответил впопад. Генерал возбудился и практически вступил в полемику с дипломантом. Уже стоя, он спросил: «Скажи, старший лейтенант, при ветре в 30 метров в секунду, что будет?» Вразумительного ответа Тунин не знал, но сказать – не знаю, не мог. И заикаясь, Тунин произнес: «Товарищ генерал – майор, в такую погоду даже боевая авиация не летает.» Генерал замолчал, и комиссия притихла. Он уселся и сказал: «Все! Свободен.» Тунин вышел в коридор, бледный и потный. Друзья окружили его. «Что, Гриша, горишь?» - забеспокоились они. Он не знал, что отвечать, но хоть на проходную троечку надеялся. Комиссия выставляла оценку за защиту проекта, а в конце, после совещания и обсуждения каждого дипломанта, эта же комиссия выставляла единую оценку за весь диплом. Самый лучший результат –это 555 и диплом 5. Самый худший – это 442 и диплом 2, что бывало иногда.
Закончилась защита. Комиссия посовещалась. Дипломантов пригласили в аудиторию. Члены комиссии встали и развернулись лицом к слушателям. Решение комиссии читал сам генерал – ее председатель. Тунин услышал свою фамилию и замер в ожидании. Генерал прочитал: «Старший лейтенант Тунин, защита - «отлично», диплом – «отлично»! Не может такого быть! Наверно, ошибка закралась? Ошибки не было. Когда генерал поздравлял каждого слушателя за руку, произносил одно и тоже слово – «поздравляю», а когда он подошел к Тунину, сказал: «Поздравляю! Молодец. Вы настоящий боевой офицер!» При обращении с напутствующей речью к завтрашним капитанам, генерал говорил свободно и разумно, но сильно, естественно заикаясь. После объявления результатов защиты, появился жалобщик с претензиями, почему у Тунина 445 и общая 5, а у него 554, а общая только 4. Жалобщик считал, что и у Тунина диплом должен быть 4. На общем собрании выпускников всего курса, начальник курса объяснил, что по Тунину решение принял генерал, даже вопреки некоторым высказываниям членов комиссии. И он повторил слова председателя комиссии: «Этот парень заслуживает «отлично» за защиту и «отлично» за все остальное. Вопрос закрыт.» И так, капитан ВВС СССР Тунин Григорий с отличным дипломом, с назначением в город Новосибирск, на самолетостроительный завод им. В.П. Чкалова, летом 1964 года, вместе со своей семьей, уехал в отпуск к родителям, в село Ташлык.
Пребывание в родном селе, в окружении доброжелательных родственников, друзей по улице и по школе; при особом внимании еще здравствующих учителей, для Тунина было большим, незабываемым счастьем. Тунин уже не тот двадцатидвухлетний лейтенант, страдающий от необходимости выбора между чувством долга и собственным желанием, а двадцативосьмилетний капитан с любимыми женой и дочерью, приобретший себе прекрасную перспективу для службы и жизни. Отпуск закончился и Тунины уезжают в далекий, незнакомый город Новосибирск. Вместе с ними уезжает младшая сестра Григория, которая после окончания десятилетки не поступила в избранный ВУЗ, и решила уехать в Сибирь. Прибыв в город Новосибирск, семья Туниных разместилась в гостинице, недалеко от здания заводоуправления ЗИЧ (завода имени Чкалова). Осенние дни 1964 года были последними днями правления Н.С. Хрущева. Возникли серьезные трудности с пропитанием. В магазинах не хватало хлеба, в продаже исчезли крупы и макароны, о мясе никто и не вспоминал. Картошка стала единственным не дефицитным продуктом. Некоторые продукты, по строгим квотам, распределяли через профсоюз предприятия. Но все резко изменилось в октябре, как только заменили Н.С. Хрущева на Л.И. Брежнева.
После нескольких дней проживания в гостинице, семья Туниных поселилась в маленькую арендованную комнату одноэтажного дома в частном секторе района. Вскоре Элина уехала в Красноярск, к своей матери, чтобы там родить ожидаемого ребенка. 10 ноября 1964 года, в день милиции СССР Эля родила еще одну дочку. При направлении Тунина в г. Новосибирск, командование обещало получение жилья им в ближайшие месяц – другой, но время затягивалось, а жилья не предвиделось. Элина с малышкой вернулись в Новосибирск, и безоконная комнатушка с дверным проемом прикрытым полотняной шторкой, которую снял Григорий, заполнилась людьми до отказа. На работу – службу Тунин ходил пешком, по времени – минут двадцать ходу. Гришина сестра устроилась на работу в аптеку уборщицей. Жизненный расклад установился такой: завтрак – дома, обед – в заводской столовой, ужин – дома. Самым частым ужином была жареная картошка. За ужином собиралась вся семья Туниных. Гриша закупил несколько кулей картошки и, по разрешению хозяина дома, разместил ее в подвале отдельной кучей, которая получилась вполне приличной и достаточной до весны 1965 года. День за днем сокращался, ночь за ночью удлинялась и наступила снежная зима. Однообразие и размеренность семейной жизни Туниных, иногда нарушалась не предвидимыми событиями. Однажды, вот что важное случилось. Дверной проем комнаты, прикрытй занавеской, находился напротив двери кухни через неширокий коридор. Вечером вся семья в сборе,- привычная суета. Эля кормит дочку – малышку, благо, что молока достаточно; Гриша с сестрой готовят ужин – жареную картошку с солеными огурцами. Эля уложила заснувшего ребенка и вышла на кухню. Все уселись за стол. Все хорошо. Все довольны прошедшим днем. Спешить не куда. Завязались несложные разговоры о днях сегодняшних, замешанных с воспоминаниями. Все спокойны. И вдруг! Гриша вскакивает, мгновенно устремляется в комнату, сдернув занавеску, влетает в слабо освещенную комнату, и видит: там на подушке, где должна находиться головка спящего ребенка, - бурлящее пузырями молочное озерце. Потрясенный смертельным ужасом Григорий, схватил за ноги ребенка и начал трясти его вниз головой. И тряс он своего дитя грубо, сильно и долго, до тех пор, пока молоко выливалось из ноздрей и изо рта безмолвной малышки. Эля вошла в комнату и замерла в шоке. Белая, как стена, неподвижно наблюдала за действиями мужа и отца. Шоковое потрясение длилось до первого крика ребенка. Никогда раньше Тунин не радовался крику и плачу детей так, как это было в тот ужасный и памятный вечер.
Тунин не мог объяснить ни себе, ни другим, ни тогда, ни после – какая сила подняла его на спасение дочки. Чутье? Может быть. Интуиция, сверх сознание, телепатия? Легче сказать одним словом – что-то «божественное», современным человеком не объяснимое. И это произошло реально. Не только произошло, но запомнилось на всегда и пригодилось в будущем. Исключительный опыт спасения своего ребенка – дочки Алёны, Тунину пригодился для спасения другого, чужого ребенка. Произошло это в его родном селе Ташлык, в родительском доме. За три года – с 1983 по 1986 год, из жизни ушли самые близкие Грише люди: отец, старшая сестра и младшая, которая когда-то жила в Новосибирске. С переломом шейки бедренной кости, мама Григория, большую часть времени проводила в кровати. Она – женщина грузная и могла передвигаться только с помощью табуретки. Григорий, находясь в отпуске, стремился облегчить участь своей матери. В гости к бабушке пришла внучка со своим грудным ребенком. Малютку она оставила в большой комнате на другой кровати, где была и бабушкина кровать, а сама вышла во двор по хозяйственным делам. Гриша в коридоре на кушетке читал газету. Вдруг, он слышит зов больной матери: «Катя! Катя!» - отзыва нет. Опять – уже крик: «Катя! Ребенок!» Тунин вскочил с кушетки и вбежал в комнату матери. Мать, ухватившись обеими руками за трубу, которую Гриша пристроил над кроватью для облегчения движений, крикнула в панике: «Посмотри, что с ребенком!» Пока бабушка суетилась в своей кровати и произносила слова, Григорий, схватив правой рукой за ножки, а левой - за пеленки на спинке, сильно и беспощадно вытряхивал молоко и детское питание из легких, рта и носа ребенка, до тех пор, пока не раздался крик. Этот случай для всех Гришиных родственников остался не замеченным. Для мамы – Кати, пришедшей на зов бабушки – незначащим пустяком. Только прабабушка – Гришина мама, успокоившись, сказала: «Спасибо, Гришаня, ты спас этого несчастного ребенка, мою правнучку».
Вторичное спасение человеческой жизни Тунин совершал без паники и переполоха. Спокойно и уверенно, предвидя положительный результат. Напрашиваются поэтические строки:
...Так было всегда, и так будет:
Того, кто людям жизнь подарил,
Кто в мире добро сотворил,
День земной его не забудет.
Тот день станет точкой отсчета,
Себе своего же отчета.
Только доброе имя вовек,
Оставляет собой человек.