Путь домой

Юрий Гончаренко
Мой прадедушка по линии мамы был столяром-краснодеревщиком из Беларуси. Прабабушка – наследницей некогда знатного шляхетского рода Лянцкаронских. Какой-то из таинственных польско-литовских предков (по рассказам бабушки) – евреем из Вильно. Что ж до папиной линии, там и вовсе темный лес.
Прадедушка (отцов дед), сам из черкасских хохлов, имел женой своей – дочь донского казака. Дальше ствол генеалогического древа уходит в глубокий мрак столетий.
Судя, впрочем, по моей смуглой черноглазой физиономии, дело тут «без водолаза» не обошлось и казацкая кровь на каком-то историческом витке была щедро разбавлена кровью азиатской. В паспорте моем, в графе национальность, значится: украинец. Хотя я считаю себя русским, хотя бы по тому, что Украина и Россия составляют для меня неразрывно-единое целое – великую Русскую землю.
И запорожская вольница, и имперское величие екатерининских времен, одинаково милы мне, одно - своим свободолюбивым несокрушимым духом, другое – великим гордым размахом, опрокинувшим и обратившим в позорное бегство не одну орду неприятеля.
Я восторгаюсь одновременно Баторием и Хмельницким, Суворовым и Костюшко, Разиным и Петром. Страсть к кочевому раздолью уживается во мне с оседлостью и привязанностью к домашнему очагу: саду, земле, детям. Слух мой одинаково замирает от скрипа колодезного журавля и от скрипа колеса кибитки, а сердце трепещет, при виде дремлющих в теплой украинской ночи вишневых садов или раскинувшегося выпуклым коромыслом над крымской степью Млечного пути…
Кем чаще называли меня по жизни: «цыганчонком», «татарчонком» или «жиденком» уже и сам не упомню. Кто я? Белорус? Поляк? Татарин? Хохол? Еврей? Где моя родина? Где мои корни? Корни мои уходят в непроглядную глубь веков. Родина моя простирается на четыре части света, от Познани до Ростова и от Перекопа до Вильно. Иначе, откуда во мне, русском мужике, это кочевое очарование безграничностью степных просторов, эта – почти до слез, как к живому существу – привязанность к морю, и эта бездонная, глубокая как звездное ночное небо, семитская тоска?