Подбираю стихи для печати и не могу справиться с простейшей задачей. Думаю: надо выбрать что-то универсальное, чтобы «для всех». А нет такого ничего. Все личное, запрещенное любимым критиком с прозвищем «Белинский»: «После смерти можно, а при жизни – нет». – Как быть? Ответ прост: разрешаю себе все, пока жива. Все сейчас. Сама. О себе. О своем. О чувствах, которые, как дети, просятся родиться.
Творчество – это чувств нагота. В образах. Прижизненная. Чем ярче образ, чем сильнее чувство, чем искреннее их выражение, тем... беспощаднее непонимание близких, считающих себя прототипами. Сердятся. Наказывают молчанием, и что с этим делать – не совсем понятно. У них свои пожелания сокровенностей.
Нет никаких посвящений. Имен и дат нет. Вымышлены герои стихов, обстоятельства. Придуманы острые моменты. К реальной жизни мои полуфантазии не имеют отношения, поскольку, я, обнаруживая в себе некую психологическую проблему, решаю ее, вплетая в повествование личное. Не чье-то – свое.
…Сегодня не пошла в гости, где меня любят и ждут. Захотела быть дома. Никакие радости в гостях не сравнятся с крошечной надеждой на встречу с будто бы прототипом моих произведений. Надо помириться. Это важнее.
Не пришел?
Ах, так?!
Ну, все. Или лучше: «Ну, что ж…»
Публикую! – Родился новый Лирический Герой.
Красиииивыыыый!
С малюююсенькими недостатками.
Агаааааааа!