Любит так, что с лестницы до двери,
год и день продлится без следа,
Если в два шага нельзя поверить,
почему не может быть... всегда?
Стали в тягость долгие минуты
и с тревог мурашки жарким летом.
Расплетают руки хмурость смуты,
то не волос, сердце с алой лентой.
С девицы к мужчине — прежде сладость,
гой за счастьем сватается к весте.
В дом как в душу впустят света радость,
пусть венец с лычка, да сложен вместе.
Заиграют, взрослым смыслом глазки,
искрой самых добрых высшних истин.
Как ребёнок из чудесной сказки,
день встречает, с новой прозы жизни.
Милым и сердечным не в приказе,
в выдумке расплавится пломбиром.
Ласку ожидая в каждой фразе,
встанет к сувениру конвоиром.
Скромно сдержен внешности порядок,
под одеждой агга из безумства.
Под его любовным мягким взглядом,
выдаст ночью, сагу таинств чувства.
Любящая женщина — забава,
в доме суета над всей седьмицой.
С ним летит до вечности как баба,
к ложу ведьмой, с улицы царицой.
При невзгодах, стойко без истерик,
шаг на цыпочки, ласкаться к мужу.
И просить без сбыточных Америк,
не пуская в душу страхов стужу.
Любит, ждет, что с горницы до двери,
год и день, так длиться без следа.
Если в два шага нельзя поверить,
шепчет: — "Дроля! Присно ... мы — семья."